Олег Юрьев - Стихи и другие стихотворения

Чуть сойдут они за скат
неба, Перейдет, дрожа,
Постоянный ток цикад
В переменный ток дождя,

Потому что не всегда,
Не всегда и не везде
Та звезда не та звезда
И вода не в той воде.

Виноградною тенью тмим
Поутру-поутру
Кориандр, анис и тмин
На-ветру-на-ветру,

Лезвьем свищущим обрит
Под ребром, под ребром
И синеющим облит
Серебром.

Мы выходим на заре, на заре
В наклоненный, как в дыму, вертоград,
И в зеленом и лиловом дому
Пленный брат – в сентябре – синебрад.

И на этом-то златом серебре
Столько тлеющих полос и полос,
Что в тумане на горящей горе
Что-то – вроде – во тьму сорвалось.

Шел одноногий виноград
Склоненными рядками,
Но многорукий винокрад
Украл его руками.

Что же осталось? – Ничего.
Так тихо отчего-то:
Не слышно свиста ничьего,
Ни посвиста чьего-то,

На безызвестные кусты
В рядках обезветвленных
Известки падают куски
С небес обызвествленных.

раззолоченное варево
над горою дымный лед:

разволóченное зарево —
раскуроченное влет —

посередке пересолено
по краям – пережжено

распускает парасоль оно
и спускается оно

маленький соколик
на крыле висит
вот сейчас вот повернется
и совсем улетит

засвистали и зачпокали
ласточки врезаясь в чад:

ворон на вороне сокол на соколе
плачут стучат и кричат

птичий колокол почат —
где это? близко? далёко ли?

и кто – во рту кривой свисток
неся – несется на восток?

<���…>

Если бы не из ржавеющей стали
сделаны были бы эти кусты,
так до зимы бы они и блистали
из искривлённой своей пустоты,

так бы они до зимы и блестели,
перемещая косые края,
и неподвижные птицы б летели
на растроённые их острия,

так и сопели из них до зимы бы
черных цикад золотые свистки,
так и ползли бы подземные рыбы
тихо под ними, круглы и жестки,

так и плыла бы из пыльного света
тихо над ними луна-госпожа,
если бы только не ржавчина эта,
эта в три цвета горящая ржа.

В ночных колесиках огня
Зияет колбочка зрачка,
Сияет полбочкá волчка —
И всё это едет на меня.

Но скрип земной и хрип ночной,
И шаг дождя в глухом саду,
Его дыхание на ходу —
Это всё мимо, стороной.

Платаны в ящеричной коже,
Но посветящееся и поглаже,
С таким кручением в крупной дрожи
Культей всперённых, воздетых в раже,
С такой курчавой детвой в поклаже,
С такой натугой в нагнýтом кряже,
Что кажется: мы взлетаем тоже —

Что, кажется, мы взлетаем тоже,
Как будто бы тоже и нам туда же —
Туда, где спят на наклонном ложе
Большие птицы в пуху и саже,
И ложе горит изнутри, похоже,
А в верхних подушках снаружи даже…
Так что же, что же, и нам того же?

– И вам того же, и вам туда же…

Постой, не стоит – себе дороже.

и – как ветер ее сентябрьский ни полоскай —
реке напрягающейся, но всё еще плоской
чаечка светлая под Петропавловской
темной отольется полоской

и – как их октябрьский дождик ни полощи —
на крыше мечети в ее голубом завороченном желобе
горлышком потускнеют от спеси и немощи
полумертвые голуби

и – будут деревья сверкающей пыли полны
что полки уходящие в небо натопали
одни только будто из жести синеющей выпилены
будут тополи

и – трещать будет весело и в ноябре еще им
крылушком кратко стригущим
воробей на бреющем
над «Стерегущим»