Сергей Петров - Одиссея

Наказан ты за то, что так гостей встречал».

Взбешенный великан, схватив кусок скалы,

На голос Одиссея в страшном гневе кинул,

За мачтою упал, и от удара мощные валы

Погнали судно к берегу, но вновь покинул

Корабль бухту, и веслами ударив по воде, отплыли,

Уже подальше прежнего от берега, и вновь окликнул

Чудовище, а итакийцы в страхе Одиссею говорили,

Чтоб он молчал, но не послушав их, он все же крикнул:

«Если спросят тебя, Полифем, кто лишил тебя зренья,

То отвечай: царь Одиссей, сокрушитель Пергама* и Трои,

Сын героя Лаэрта*, выколол глаз мой один без зазренья»

«Горе мне, сбылось пророчество давнее, но ожидал я героя

Увидеть, которого мне прорицатель Телем предсказал,

Что ослеплен буду я Одиссеем, но мелкий уродец,

Человечишка хилый, вином опоивший, меня наказал.

Жалкий, ничтожный бродяга, простой инородец».

И к небу косматую голову с черной глазницей подняв,

Руки с мольбою простер, и к отцу Посейдону воззвал:

«О, Посейдон, земледержец, услышь меня, жалобе вняв,

Чтоб Одиссей сын Лаэрта, дороги к отчизне не знал.

Но, если ж ему суждено обрести отчий дом,

Пусть испытает он прежде бесчисленно бед,

Путников всех, потеряв, и с чужим кораблем,

На Родине встретит беду через множество лет».

В ужасе путники к Козьему острову плыли,

Тяжесть проклятия, словно на плечи давила

И по прибытии страшную весть сообщили,

Горькая участь товарищей, всех поразила.

«Разгневались боги на нас и наверно погибнем,

Как Посейдона нам месть избежать», – говорили,

«Вряд ли когда-либо родины все мы достигнем».

Жертву богам на высоком холме сотворили,

Мало уверен был кто, что сей дар они примут.

С сердцем тяжелым был остров циклопов покинут.

1

Отплыли, и вскоре лишь маленькой точкой

Казался вдали за кормой остающийся остров,

Корабль летел по волнам, на носу одиночкой,

Стоял Одиссей, и глядел в напряжении остром.

Туда, где гладь моря сходилась с лазурью небес,

Но вот горизонт засверкал ослепительным светом,

Казалось, что солнце второе взошло с этих мест,

Причиной сиянья был остров, в народе воспетом

Эолией, так назывался, и вечно по морю скитался,

С твердыней не связан, хотя и имел вид земной.

Эол – повелитель ветров, на пути им попался,

На острове жил он, совместно с детьми и женой.

Отсюда хозяин по собственной воле, а также богов,

Ветра рассылал по земле, «Может быть он готов

Дать ветер, который нас живо домчит до Итаки», –

Сказал Одиссей,– на обед у Эола им подали раки.

И сам седовласый Эол дружелюбно вином угощал.

За длинным столом находились жена и хозяина дети

И слушали с жаром, как царь Одиссей им вещал,

О битвах с троянцами, гибели Трои, истории эти

Не раз пересказывал страстно еще Одиссей.

Эол не хотел со своими гостями прощаться.

Особый восторг проявляли все шесть сыновей,

И жаждали слушать, совсем не желая расстаться.

Ну вот, отпустил их Эол, обещая им ветер попутный.

Гостей вышел сам провожать повелитель ветров.

Путь долгий грозил мореходам к отчизне и трудный,

На борт сыновья погрузили в подарок в дорогу даров.

Средь них, и огромный, наполненный доверху мех.

Надежно затянут серебряным тонким шнуром.

Хозяин ветров сам проверил: а нет, ли прорех?

Наполнил Зефир* паруса, подгоняя суда в отчий дом.

2

Девять дней на восток корабли легкой стаей летели.

Ветер западный, данный Эолом, к отчизне их влек, (буква «е»)

Девять дней у руля Одиссей, и немного осталось до цели,

На десятый земля появилась, известный до боли им брег.

Этот остров скалистый и длинный им как не узнать,

Вот Итака, вдали поднималась вершина горы Нерион,

На плато виден город, стук сердца не в силах унять,

Итакийцы рыдали от счастья, держал их в плену Илион

Десять лет, и не чаяли больше свой дом обрести.

Кормчий видя, как царь их устал, заменил у руля,

Самому чтобы в гавань широкую судно ввести.

Вождь внезапно уснул, ему снилась отчизны земля.

А тем временем берег родной продолжал приближаться,

Полны радости все, позабыл лотофагов давно Эврилох,

Суетился и думал, как будет добыча его выгружаться,

Тут наполненный мех он приметил, лежащий у ног.

Не сдержавшись от зависти, выплеснул в небо, как стон:

«О, бессмертные боги, за что же так любят и ценят вокруг?

Одиссея, сражались мы вместе, но к нам справедлив ли закон?