Перец Маркиш - Стихи

Чтоб ты ему плясала на заре
И забывала нищету и голод…
Кому не сводит ноги на костре?
Кому не сводит ноги лютый холод?

Сама земля пылает, как костер,
А небо дышит стужей ледяною…
И ты танцуешь… И висит топор
Над запрокинутою головою.

Твой грозный рок отныне всем родня
И всем чужой… Не жалуйся. Ни слова!
Танцуй ему, запястьями звеня;
Веди его, как поводырь слепого.

Он вездесущий — он на всей земле;
Не отставай — ему дала ты клятву.
Он меч волочит в непроглядной мгле
И отовсюду собирает жатву.

В любой стране его узнает ночь:
Оброк с живых и мертвых собирая,
Он всех готов приветить, всем помочь:
«Покойтесь в бозе — вот земля сырая!»

Испей же яд его, как пьют вино;
Танцуй ему в харчевнях и в острогах…
И не стыдись — веди его… Темно
И пусто на заплеванных дорогах.

Сравню я разве океан с рекой?
И разве буре гавани по нраву?
Из сердца шумно вырвался покой
И улетел, как золотая пава.

Мне следовало паву привязать,
Как старую козу, к ветле веревкой…
Коза ушла… И горевала мать…
И дом ушел, с чуланом и с кладовкой…

Была коза… Безрогая коза…
Ей миндаля хотелось и изюма…
Ушла коза за долы, за леса,
Подальше от людской беды и шума…

Осталась сказка — больше ничего!
А детства нет… В моих скитаньях долгих
Ищу его, и нахожу его,
И вновь теряю на ночных проселках.

Сказанье о козе, что вдруг ушла,
И о ветле, из коей вяжут метлы…
А впрочем, где коза и где ветла?
На пустырях не зеленеют ветлы.

Сказанье о несаженой ветле,
Но выметнувшей вверх в цвету и в силе;
Ее всегда срубали на земле,
Срубали много раз и не срубили.

Сказанье о железном топоре,
Что занесен над гордой головою…
Вот — хлеб и кров! Не стой же во дворе,
Войди, моя любовь, в мой дом со мною.

Сказание о четырех углах,
Которые под палкой не покину:
Я сам стоял с отвесом на лесах
И светом звезд поил сырую глину!

Был свет уже погашен. В темноте
Светились только белые колени.
Ты появилась в призрачной фате,
И боль твоя рванулась на ступени.

И я подумал: «Так, во мгле, в горах,
Кочует неприкаянная птица…»
Тебя шаги пугают?.. Это — страх.
Он заставляет сердце громче биться…

В начале ночи отворилась дверь,
Гляжу — покой с котомкой у порога.
— Прощай! — сказал. — Один живи теперь.
Я ухожу. Меня зовет дорога.

И я спросил, как будто сам не знал:
— Что у тебя в котомке, за спиною? —
Не глядя на меня, покой сказал:
— Я сердце уношу твое с собою…

Рассказывай, любовь моя, пляши!
Перед тобою сонные громады,
Вода и камни — больше ни души,
Ни братьев, ни сестер — совсем одна ты.

Скитаются — ни кликнуть, ни позвать!
Кочует в море утлая лодчонка.
Ребенок потерял отца и мать,
Мать не найдет убитого ребёнка.

За солнечные гимны — жгли уста;
За взгляд на звезды — очи выжигали.
Далекая холодная звезда
Не слышит нашей боли и печали.

И горы спят, но ты их сна лиши,
Пускай их потрясут твои утраты!
Рассказывай, любовь моя, пляши.
Ни братьев, ни сестер — совсем одна ты.

Все раздари — нам незачем копить.
Исхода нет — отдайся им на милость.
За дерзость быть свободной и любить
Ты до конца еще не расплатилась.

Привыкла с малых лет недоедать.
Долги росли, и множились заботы.
А ты хотела думать, и мечтать,
И быть свободной, — так плати по счету!

Разграблено и золото и медь;
За колыбелью — братская могила.
И ты должна сгореть, должна истлеть
За то, что ты людей и мир любила.

Сумей же стыд от тела отделить
И тело от костей — судьба свершилась!
За дерзость быть свободной и любить
Ты до конца еще не расплатилась!

Когда-то здесь под грозный гул стихий
Над замершей толпой пророкотало
Торжественное слово: «Не убий!»
Теперь убийство заповедью стало.

Но не смолкает правды гневный гром,
И мысль не уступает тьме и страху.
Погиб не тот, кто пал под топором,
А тот, кто опустил топор на плаху!