Владислав Шуршалов - Поэтический конформизм

Кривое небо. Солнце, как икона,
Повисло, косо на меня смотря.
Оно чужое, будто из картона.
Исчезнет скоро. Звёзды догорят.
Стою свечою весь. Скрепляю воском
Остаток ломаных минут. А звук,
Сдирая петли, с визгом бивший окна,
Легонько прыг во вне. И словом с губ.
А сам смотрю, немея от досады,
Да рвусь ревниво следом до верхов.
Звезда горит мерцающим дукатом —
Лечу за ней, не слушая волхвов…
Блеснёт гроза с ударами органа,
Сжигая крылья, словно майский пух!
Проснусь в поту – в груди зияет рана,
Похожая по форме на звезду…

Музыка жизни жилых помещений,
Бархатной песней церковного хора,
Льётся меж рёбер костистого моря,
Славит приход городских приключений;
К берегу тянется дым благовоний,
Из дому выманят духи востока —
Город пестрее не видел потока
Цвета женьшеня, герани, магнолий.
Ярмарка длинных заставленных улиц
Вскружит экзотикой свежих продуктов:
Пряности, специи, щупальца спрутов,
Горький табак и похлёбка из устриц!..

Небо склонится над праздностью ночи,
Телом прильнёт к балаганному зверю;
Молния рвёт дискомфортное тело.
Дождь барабанит во всю, что есть мочи!
Губы природы сошлись в поцелуе
Вверх поднимая крушащие валы;
Лодки трещат и срывает причалы.
Люди, тушуясь, бегут врассыпную!..

Утром стучат по доске инструменты,
Звонким аккордом прощального хора
Вторят гостям, уплывающим в море.
Музыки жизни сложились фрагменты.

Плюёт в лицо газетой свежей,
Изнанкой дней грозит страна…
Изменчив мир? Да нет, как прежде:
Всё те же лица, та Весна.

В кругу листов, чернил и спиц,
Глотая воздух тяжкий, едкий,
Сидит Весна, глядит на птиц:
«Они свободны? Где их клетки?»

Она мечту не женской хваткой,
За горло взяв, как в кандалы,
Душила и рвала на тряпки,
Из линий делала узлы:

«Узлы топор порвать не может,
Металлу – чувства не ровня».
Любовь, возможно, ей поможет…
Весна по-прежнему одна…

Любовь – жестокая насмешка
(Сперва, конечно, над собой).
Король следит (и даже пешка)
За Королевою чужой;

Своя же Дама лишь фигура,
Но и у ней свои ходы:
Сегодня Дама твоя – дура,
А завтра – встанет на дыбы.

Теперь игра совсем иная —
В такой уже не взять рестарт.
Неверный шаг, судьбу решая,
Вам обеспечивает мат.

А ревность – сила озорная,
Её не зря порой бранят,
Ведь после брани, как ни странно,
Приёмы «чёрной» не пленят…

Мисс в поддавки играть мастак,
А я конём назад сбегаю…
Два пола, чувства и коньяк —
И суть игры я поменяю.

Я выплюну явь, чтобы Морфея
Замучить своим: «Почему?»
Сегодня приснилась Венера,
Но образ расплылся в дыму…

Влюбился безропотно в сказку,
Иллюзией был вдохновлён.
Понять я не смог тогда сразу,
Что призраком сна увлечён…

Брани меня, если посмеешь,
Но я не хотел просыпаться,
Ведь с музой желанной своею
Я смог наконец повстречаться.

Но должен проститься со сном,
А ночью, как раненый зверь,
Вернуться в обличье больном
Ко сну, что без музы теперь…

Отгородиться от людей —
Воздвигнуть башни, замки, стены,
И стать последним из князей,
Поместье мерить шагом нервным.
Отгородиться от людей —
Испить со дна, и дна не видя,
Росой упасть с лесных ветвей,
Своё падение предвидеть.
Отгородившись от людей,
Как от себя отгородиться?
Песком в саду, среди камней,
Под сводом храма закружиться…
А мне не вырасти сосной.
Остаться, видно, человеком:
Носить футляр, греметь душой,
Не выбирать, а быть ответом.

Загромождаю двери (весной обезоружен).
В себе замкнулся змеем, я глубоко погружен
В хронические дебри, развалины души —
Плодятся внутри звери (их перевёртыши).
Кругом темно и страшно, сам чёрт не разберёт.
Кто сзади подкрадётся – утащит и порвёт.
Запутался в двух соснах прожорливый паук.
Свисает с каждой Смерть. В дихотомии рук
Ведут по обе стороны костлявые персты,
Куда не повернёшь – предчувствие борьбы,
Где левая дорога – свободный дух и сила
(Себя переборов, пройдешь через горнило),
Другая сторона в единстве и служении.
Смеются сёстры вечности и требуют решение
(Червём вползает в уши холодный унисон).
Кричу осатанело: «Абсурд и моветон!
Повисли неприкаянно, как на петле лгуны.
Намерения ваши бесчестны и гнусны:
Дороги одинаково закончатся в конце.
Отвар из душ вращается у Смерти в котелке:
Отчётливы их лица. Бульон кипит страстей.
Клыком их измельчите. Не надо мне путей!»
Растаяли, как морок, нелепых сосен прутья.
Очнулся и притих на выбранном беспутье.