Владислав Шуршалов - Поэтический конформизм

Заполнен блокнот: имена, адреса,
Стихи, попадаясь, мозолят глаза.
Ощупал устало пустынный карман…
Сегодня диета: питает брахман.
Под звуки дождя старый город уснёт.
Иду в тишине – тишина не идёт.
Виню в этом осень: «Ты жёлтый дурман».
И всё не моё. Не для нас. Всё обман.
По рельсам брести в неизвестность тоски.
Сказали мне: «Ты озверел без любви».
Мерило добра от меня убери —
И дай мне дойти до заветной черты!
Шумят поезда и под пяткой листва:
Спешат от стилистов к юристам друзья.
Немного поник. Зашиваю карман.
Осенний каприз запираю в чулан.

За окнами птицы поют о далёком.
Смотрю удивлённо, с беззлобным упрёком.
Под горкой из хлама всплакнуло добро:
«Я больше не модно – смешно и старо!»
Старо, будто мир. Его нервы, как нити —
Со злости клубок этих нитей не рвите.
В далёком углу, среди разного хлама,
Оставим стоять, отлучая от «храма» —
Авось пригодится добро то кому,
От нас заберут и научат уму…

Мы строим эпоху, клюём на прогресс —
По небу несёмся, как нёсся Мельес.
Лавируем между туманных созвездий,
Находим угрозы внушительных бедствий
Для цикла коллизий из дней и ночей,
Не зная, есть сколько к загадкам ключей…

А птицы поют на своём за окном.
Нескромная песня о вечном, земном.
Под горку из хлама к добру лезет мир.
Я даже подумал – не влезть ли мне к ним?..

Заштопаны грязные брюки.
Распороты ветками руки;
В объятья притягивал звёзды,
В вороньи укладывал гнёзда.

Смеялись дрожащие банки,
Царапали тело с изнанки:
«Пустым занимаешься делом!»
Но это его не задело.

Распятый, привязан верёвкой.
Застыла улыбка с издёвкой;
Над кем про себя он хохочет?
Над птицей иль мной? Чего хочет?

Не мог у него не спросить:
«Свободно не хочешь бродить?
Повсюду летать будто птица?
Что если твой крест – не граница?»

«Нашедши в полях свой удел —
Хочу от звезды слушать трель!
Зачем мне свободы крупица,
Коль ей не смогу насладиться?»

Стою, словно дали в пятак,
А звёзды сияют в руках:
«О, пугало, мне ни к чему —
Я звёздную трель не пойму…»

Прочти меня и сохрани
Остаток смысла между
Неясных строк моей души,
Всели в меня надежду.
Раскрой меня, обезопась
От изменений, правок,
Ведь несколько случайных фраз —
И жизнь в границе рамок.
Прочти немного, отложи,
Оставь глаза в покое —
Вникали раньше лишь ножи
Так глубоко, до боли.
Закрой меня! Забудь! Уйди!
Страницы жёлты, хрупки
Не прижимай к своей груди,
Как будто незабудки.
Но ты всё держишь и зовёшь,
По буквам пальцем водишь,
Всё учишь строчки на зубрёж…
Ну что ж… Поступай, как хочешь.

Вечером поздним, налив чашку чая,
Сел у камина. Рубины огня
Мысль уносили, тенями играя;
Таяли льдинки промёрзлого дня.
Светлая грусть упивается далью.
Мягко накроет ладонью плечо.
Тихо прошепчет, шурша своей шалью:
«Скоро придёт, подожди же ещё…»
Сад трепетал, убаюкав печали,
Словно на флейтах играли коты —
Это взглянула в просторные залы
Подруга Весна. Увидев цветы,
Нежно прильнула, целуя в макушку,
Странным теплом заполняя нутро.
Я любовался. Глядел на веснушки.
Робко смеялась она и легко.
Долго вода, ожидавши заварки,
Стыла, пока шёл с Весной разговор.
Тёмным крылом, укрывая ремарки,
Гасла свеча, и накатывал сон…
Утром разгневался чайник вулканом.
Рядом печаль неподъёмно спала.
Снова дела навалились титаном,
Только в груди расцветала весна…

В твои глаза нырну русалом —
Пусть обзавидуются нимфы —
Подобно древним великанам
На камне высеку в них мифы,
И с первым словом оживёт
Могучий призрачный «Голландец»,
Корабль медленно плывёт —
Печальных вод твоих посланец.
В твоих глазах Пилатов суд.
В твоих глазах евреев похоть.
За краткий взгляд и царь, и плут
Ворвутся в ад, отчистят копоть.
Искал тебя певец Орфей,
Отдавшись этому Искусству,
Но есть такие из людей,
Кто в ложе кинулся Прокруста,
Кто добровольно заглянул
В глаза Горгоны и мрачнел:
В душе своей не раз тонул,
А после – почернел.
Полны тобой, моя Мадонна,
Все мифы, песни и мечты.
Моя «Любовь». Моя Джоконда!
Мои спасенья и кресты…