Елена Талленика - Ночь высокого до. Премия имени Н. С. Гумилёва

ты был единственным кто знал меня рекой
рекой без дна ни брода ни порогов
вода не холодна и не пресна
нетороплива в пойме лебедей
песок не кварц глазурная деколь
без пенных волн у каменных отрогов
не раздирающая лед когда весна
не жертвоприносящая людей
такой как есть какой себя люблю
еще не знающей ни горя ни печали
рожденной улыбаться молоку
и беззащитно засыпать в руках
ты знал меня не падкой до валют
печаленной что альтруизм редчает
готовой копией ребра в твоем боку
и не готовой исчезать в веках
играя в прятки с именем любви
заставив плакать восковые свечи
ловить нечаянное эхо хохоча
в средневековых замках тишины
одаривать не то же что дарить
и я себя дарила каждый вечер
последней ночи таинство начав
строкой признаний словно лишены
рассвета что узнал меня другой
не сам узнал я рассказала складно
поверил интригуя мотыльков
летящих посмотреть на лунный свет
когда сонеты дивной красоты
написанные тюбиком помадным
высь обретя высоко-высоко
окрашивали клавиши в рассвет…

я буду разговаривать во сне удерживая нить воспоминаний
до той поры пока двухслойный плед не снизит начинающийся жар
болезному положено лежать но что-то не устойчивое ставит
чего предвидеть не смогла как снег и названное именем проблем
Париж ты как я о тебе грущу реконструируя джаз-ночь в питейном доме
отвязность фортепианного нутра и будущее начатое в прошлом
твоих аллей задумчивый Легран остепененным шагом коридорен
и чем-то неосмысленным еще в предчувствии любви неосторожным…

весь мой нехитрый скарб: птичьей зимы перо
кукла тетрадный лист в вазе цветок бумажный
не понимаю как но и костюм Пьеро
внутрь оказался втиснут стилю предлогом важным
пылью дыша тетрадной на антресолях лет
перебираю всё каждый сердечный приступ
и наряжаюсь летом к осени и весне
в белый костюм эстрадный не собираясь выступить
что я могу рассказать тысячу с лишним стихов
тысяча это понятно – лишний какой же лишний?
лишний найдут обязательно лишний найдут легко
поиски так занятны косточки зреют в вишнях
бах! воронье сорвалось веток осыпав цвет
самую сердцевину дерева обнажая
промах такая малость лишь надломилась ветвь
в непринужденной позе руки стрелка дрожали
бах! уязвимо облако но и оно высоко
сгорбленному под ношей стала мишень великой
вниз опустивший голову не попадет легко
только упавший грошик обогатит калеку
лестница у ствола: можно на ветку сесть
каждую косточку сплюнув под ноги с кислой миной:
если бы слаще была съел урожай бы весь
птичка захочет клюнуть – кыш и рогаткой кинуть
всё не в мишень? жива? целы и кружева
тысячей с лишним стихов пение продолжаю
даже вишневый сад слюнно пережевав
косточкой зарядив не прострелить скрижалей
весь мой нехитрый скарб: кукла тетрадный лист
птичьей зимы перо в вазе цветок бумажный
не повредив его слово сорвалось вниз
думаешь о втором? брось и оно промажет
бах! не попал – мешали или так плох стрелок?
или удачи нет или темнеет рано
если б стрелял как в куклу или в костюм Пьеро
или в букет бумажный то умерла бы в ранах
а так…

не молчи объяви мне себя
для причин колокольного гомона лишь две
если в небо пожар или воинство вражьих семян
головами стальными взойдет
а в траве – войско братнее в час измен
не молчи даже малою думой не смей
сердцем чувствую оробевшей пичуги: мне песнь
есть кому заглушить есть кому разложить сеть
но лечу я когда на виду весь и когда из благих весть
не молчи ожидание помнит рассвет
им бываю обманута из закатного зарева луч тку
если после кровавого облаков временных след
значит кончилось ниточка значит ты оборвал тут…

небо звездно луной восходящих солнц
будут стерты принесшей дождины тучей
но пока небо звездно в открытом моем оконце
я их вижу несчастных японцев лучше
с той стороны планеты бесится океан
гибельны ураганы не временят тайфуны
в лодке фунэ не выплыть страстно крича: кия
храбрость не обесценит рыбного стейка фунта
дрогнет в щепу разбитый город под мощью волн
камень и воду сравнит не воплотившись в камне
с той стороны планеты не избежать тревог
нет ничего сильнее страстности моногамной…