Николай Терешков - Прости, Пегас

Я не молюсь на маковки церквей,
Но звону колокольному внимаю…
Коль благовест услышу средь полей,
Святую Русь былую вспоминаю.

Культурный пласт с лица земли нельзя
Стереть лишь только взрывом колоколен…
О, Русь, как тяжела твоя стезя,
Но путь твой никому не подневолен.

И что есть я и верую во что? –
Люблю Россию, ей одной живу я.
Под ликом колоколен и крестов,
Не веруя, люблю её такую.

Ведь веры настоящей нынче нет!
Как коммунизм, она осталась в прошлом.
И не купить в прошедшее билет,
Но вновь этап истории опошлен…

Пусть я не верю в Бога, коммунизм,
Но даже пьяный… трезвыми глазами
Смотрю на них я как на атавизм,
Но взглядом затуманенным слезами…

Порой хотел бы осенить
Себя знамением я крестным.
И о прощении молить
Всех покровителей небесных.

Но не могу, ведь веры нет.
Десница просится напрасно.
И, застывая, виснет крест –
Я атеист, и это ясно.

Да, атеист и в том «мой крест».
Ведь жить без веры невозможно.
Витает русский дух окрест,
Но мой порыв здесь был бы ложным.

А просто так махать рукой –
И без меня таких хватает…
По сути, веру, как пятой,
Они в итоге попирают.

Я ж не могу ведь обмануть
Себя и Бога невозможно!
И потому не прост мой путь,
Хоть он прямой, но очень сложный.

Но в этом боль моя и жаль –
Ведь с Русью намертво сплочённый!
Но от сомнений так устал,
Хотя ещё не отлучённый…

И всё ж как будто отрешён
Я от истории народа,
Хоть меньше многих прегрешён,
Творящих крест в угоду моде.

Прости меня, святая Русь!
И всё ж я твой по вере, духу!
И на тебя одну молюсь,
Ведь ты мне мать и повитуха…

Я в храм вошёл в волненьи непритворном,
Знаменье на себя не наложив…
Истоки здесь Руси, святые корни –
В остатке фресок древний мир ожил.

К истории я будто прикоснулся,
Когда-то жизнь бурлила здесь вокруг,
И в прошлое невольно окунулся –
Веками на меня дохнуло вдруг.

Теперь же редко здесь бывают люди –
Иконки, свечи, чую дух веков.
Всё возродить возможности не будет,
Стоит от них уж очень далеко.

Я будто слышал эхо песнопенья
И к таинствам был будто приобщён.
Не изменив при этом к вере мненья,
Хоть тоже был когда-то я крещён.

С благоговением смотрел на своды я.
Под ними Русь святая приютилась.
Под натиском гонений, бытия
Она ещё совсем не развалилась…

Бродил один я в полной тишине.
Вверху лишь голуби и ласточки гнездились.
Они лишь уцелели в той войне,
Они одни под сводами ютились.

Теперешние жители порхали,
Как ангелы под сводами, вверху.
И в выбитые окна вылетали,
От эха, потревожено вспорхнув.

Родная Русь, куда ты подевалась?
Стояла здесь ты много сотен лет.
Как этот храм погибла и распалась –
Нельзя купить в прошедшее билет…

Когда я снова вышел на свободу,
Чудесный вид открылся мне вокруг.
Но было грустно, не было народу –
Замкнулся бытия печальный круг.

А храм алел кустом рябиной красной,
Как раной незажившей богатырь,
Что силился подняться, но напрасно,
Придавленный кистями сочных гирь…

Ну что ж, гори, кудрявая рябина –
Ты стала украшеньем для него.
На Родине своей, как на чужбине,
Забытый не тревожит никого.

Внизу родник под храмом бил живой.
Он не иссяк, хотя был очень старый.
И многим душам дал он здесь покой,
И напоил святой водою даром.

Теперь вокруг безлюдные деревни,
Заросшие бурьяном сплошь поля.
Истоки здесь Руси когда-то древней –
Искони русская, родная мне земля…

Здесь где-то рядом поле Куликово.
Мамай не смог тут веру загубить,
Остатки здесь Отечества родного
Как надо эту землю не любить?!

Поклон тебе мой, поле Куликово!
Тут Русь в истоках Дона родилась!
Под знаменем Отечества святого
Она окрепла, снова поднялась.