Виктор Серов - Тверские перекрёстки. Выпуск 4

Вспоминая изгибы судьбы,
Чай попить, что заварен покруче,
И пройтись, собирая грибы,
Возле края обрывистой кручи.

Позабыть про мирские дела,
Пустоту бесконечного торга.
Разбежавшись, в чём мать родила,
Прыгнуть в речку, крича от восторга.

Поздним вечером сесть у костра,
Окружиться дымком сигареты…
Только звёзды, да звон комара,
Да тверское, не жаркое лето.

Художник беден – не его вина.
Спроси: «Зачем живёшь?» – не даст ответа.
Наградою за труд – стакан вина,
Да табачок из старого кисета.

Художник, на ничтожестве холста,
Из хаоса цветов слагает формы,
Взрывает плоскость гладкого листа,
Вскрывая глубину, ломает нормы —

Соблазн для негодующей толпы,
Грядущие почтут за откровенье.
Не потому, что люди так глупы —
Ослеплены. Им нужно для прозренья

Унизить непонятного творца,
Изгнать долой из жизни поскорее.
И уж затем, без края и конца,
Хвалить его, дурея и зверея.
И спорить, ненавидя и любя…

А где художник?
Он ушёл…
в себя…

Как хочется, без видимых причин,
Придти к тебе и, просидев за чаем,
Наговориться всласть, рассвет встречая,
За прежние долги не отвечая…
Так хочется тебя увидеть, сын.

Хоть и прошу соединить пути,
Но, Господи, не слушай человечка…
Под старость жизнь – ни кочерга, ни свечка.
И всё течёт та, проклятая, речка,
В которую два раза не войти…

Полнолуние отгорожено
Чёрным пологом от Твери.
Даже снегом не припорошено.
Ни заката нет, ни зари.

Мелкий дождь повис. Ветви с гнёздами
Нынче мёртвыми… Высоко
Там за тучами, там под звёздами,
Полнолуния молоко.

Густо красится тьма кромешная,
Той, изнаночной стороны.
Тучи серые, тучи внешние,
Наряжаются в свет луны.

Небо наглухо занавешено,
Даже утром просвета нет.
Если белый и чёрный смешивать,
Выйдет разве, что серый цвет.

Там где сливаются души, сердца, параллели,
Страстные помыслы, сладкие грёзы манят.
Светлые призраки бродят по Тёмным аллеям,
И равнодушно-лениво глядят на меня.

Каждый пошёл по своей, по особой орбите.
Значит, такую судьбу присудил Судия.
Ну, а теперь, и тела, и корыта разбиты.
Бог нас не выдал пока, и не съела свинья.

Тащит куда-то во тьму неуёмное время.
Вот уже вспыхнул закат, зацвели облака.
Вот уже сам за двоих, я беседую с теми,
С кем не смогу повстречаться, хотя бы пока.

Битые льдины. Плывём и не знаем покоя,
Крутимся, таем, крошимся и чуда не ждём.
Сами, со временем, станем великой рекою…
Может быть, даже в Каспийское море впадём.

Облака от края и до края.
Выше человечьей кутерьмы
Проплывают, даже не взирая
На бескрылых – на таких, как мы.

Воздвигают хлопковые кручи,
Притворяясь горною грядой.
Расстилаясь бархатною тучей,
Поливают нас живой водой.

В шалаше под лиственным покровом,
На твоих плечах, моя рука…
Нам не скучно ждать, когда же снова
Тучи превратятся в облака…

Загорелось солнце, заискрило.
Снова небо в белом неглиже,
Всю округу от души полило…
Так, что мы остались в шалаше.

Облака ли, ангелы летели,
Осеняя землю свысока.
Мы с тобой на облака глядели,
И на нас глядели облака.

А где-то за окном живут стихи,
Плывут, как облака, клубясь по сини,
И рифмы превращаются в духи
Прекрасных дам и в думы о России.

Мы ловим этот тонкий аромат,
Чтоб наши чувства выразить словами.
Увы, не все войдем в калашный ряд,
И бесполезно жаловаться маме.