Виктор Серов - Тверские перекрёстки. Выпуск 4

Этой песне, рожденной от Шёпота Слова, не веришь? —
Не пришло твое время, не хочешь – не пой и не верь…
Опустевших миров открывая бессонницей двери,
На часок загляни в нашу славную добрую Тверь…

Наш Старый мост – как золота венец
В тверских осенних прядях…
Лист – запоздалый осени гонец
Плывет по водной глади.

Еще согреет луч
осины дрожь,
Но тучи – низко,
И спрятана в амбарах прочных рожь,
И холод близко…

Взмывает мыслью в небо беспилотник,
вспугнув грачей и стаю воронья.
Февраль – чернильниц верный соработник —
устав от луж январского вранья,
слегка вулкан чернильницы припудрит,
оставит окна кляксами в снегу,
взобьёт ветрами ивовые кудри,
припорошит озёрную шугу.
Замерзнет слёз недавних след оконный —
что толку плакать, если ветер свеж,
мороз ядрён, а дым печей посконный
куда милей костров у древних веж 1 1 Вежа – Кибитка, шатер кочевников .

От дыма плакать – не от слов лиричных! —
никто не заподозрит слабину…
Кочевник в прошлом, нынче – гость столичный —
чернильниц измеряю глубину
и мыслью, от бессонниц воспалённой,
чернильных войск выстраиваю вязь,
Поэзии бесслёзно-окрылённой
и радуясь, и веря, и дивясь!
И, обернув бумажною салфеткой
плаксивое шампанское Моэт,
возьму взаймы немного рифмы редкой, —
merci, mon cher ami, Февраль-Поэт!..

Дарите радость.
Радуйте дарами
Осыпьте щедро буквами картонки,
И мандаринок сладкими мирами
Часы рисуйте на бисквите тонком.
Украсьте ёлку старыми шарами,
Где каждый шар – воспоминанье детства.
Кто может – проведите праздник с мамой,
Рассыпав настоящее наследство:
Дождинок горку,
Апельсинки корку…
Перебираю непривычно робко —
Как сохранились в старенькой коробке? —
Оленей тонконогих быстрый бег,
На колокольчиках пушистый снег,
Изящного кофейничка изгибы…
…Еще в копилку год ушел…
Спасибо…

Твой заброшенный сад
посетила волшебная птица:
Приземлилась на снег
и взлетела, оставив лишь след,
И в бессонные ночи
она по-над садом кружится

И роняет перо
для тебя, мой уставший поэт.
Подхвати – и пиши! —
будут строки взмывать выше неба,
Унося в дивный град, в неземные обители грёз, —
В тех краях никогда,
никогда ты душой ещё не был:
Там предательства нет
нет обид, унижений и слёз.
Подхвати – и пиши
пусть перо Словом Радости льётся,
Дай скорей зазвенеть
по камням пробежаться ручью —
Засияют глаза
и любовью душа встрепенётся, —
Твой заброшенный сад
расцветёт средь зимы, как в раю…

1
Пишу стихи. Храню свою избушку,
лелея мир, что создан до меня:
сирень, жасмин, пионы, кошку Лушку,
родных людей все чаще хороня…
И месяц коромыслом лёг на плечи…
Ты «слышал слово»?! – как мне повезло!
Ты знаешь, память снова душу лечит, —
хранитель – непростое ремесло.
Фундамент крепкий предки заложили,
отцы латали бревнышки порой,
но в этом доме счастливо все жили,
за Богом – как за каменной… горой.
А лето детства снами обнимает…
Изба – молитвой маминой – гранит.
И, веришь? – я сама не понимаю,
храню свой дом иль он меня хранит.

2
В чем наша правда? В избушке столетней,
Спрятавшейся у пруда,
В папином с мамочкой фото последнем
В их золотые года.
В ландышах майских, в пионах бордовых
(Что-то все раньше цветут),
В нежном жасмине, в сиреневых зорях —
Родина малая тут.
Тут батьковщина моя иль отчизна, —
Важно ли как называть? —
Главное, что от рожденья до тризны
Песни певала здесь мать.
Важно, что бабушка веру хранила,
Верность Христу берегла,
Чтобы потом я ее подхватила
И – Духом Божьим, сердечным всем пылом —
Детям своим отдала.
Вот моя правда. И суть нашей жизни.
Просто и ясно. Ныне и присно.

Я узнала – посмертно в писатели не принимают.
Так услышь мою песню, покуда ещё я жива,
И пока от Любви я немею и, словно немая,
На бумаге – от сердца – c избытком – пишу вам слова.
Пусть они среди модных течений покажутся прОсты —
Искушенному миру не дам их бездушью учить,
На линованный белый листок упадут как на простынь,
И простывшую душу твою станут тихо лечить.