И Кафаоглу - Современная греческая проза

– Вы правы насчет английского, – сказал он. – Мы не можем этого избежать. Нам нужны иностранные буквы, но чем меньше, тем лучше. Поэтому, так уж и быть, пусть остается этот LIVE… пусть его… но вот SARDINES должно стать SARDELLES. Пусть они хоть какое-нибудь наше слово выучат – вот так мы это называем. Понятно?

– Как скажете.

– И, конечно, никакого красного, и того, другого, коричневого, и сине-зеленого. Пусть будет голубой – красивый греческий голубой.

Он поднялся и стал шагать вокруг стола с макетами.

– И вот что я еще подумал, – добавил, – я бы хотел видеть такое море… прекрасное, голубое море… а из него… вот, именно так!.. появляется Посейдон, держа на своем трезубце сардину! Как вам?

– Замечательно.

– Выполняйте без промедления!

– Он улыбнулся и потер руки, что было признаком глубочайшего удовлетворения.

– А да, чуть было не забыл: по краям вокруг будет идти четкий меандр! Вокруг будет отпечаток Греции!

(Он сидит один в кабинете. Держит в руках консервную банку растроганно говорит сам с собой).

Этот образ волшебно прекрасен.

Ничей взор еще никогда не видел ничего подобного.

Этот божественный образ заставляет сердце мое чувствовать неведомое трепетанье.

И пусть я не могу найти название ему,

Я чувствую, как жжет оно огнем.

– Но омылись, но освятились, но оправдались именем Господа нашего Иисуса Христа…

Митрополит – на меньшее, чем митрополит, Леонидас Рагусис для освящения проекта не соглашался – тягуче произносил слова, делая между ними длинные паузы, так что зачастую сложно было уследить за последовательностью синтаксических конструкций и благословений.

Непосвященные списывали это на счет его преклонного возраста, но многие знали и о том, что он страдает сахарным диабетом.

– Сам же Бог мира… да освятит вас… во всей полноте…

С него градом лился пот, а лицо приобрело веселый красный оттенок, поскольку на нем то и дело отображались явные попытки верно вспомнить следующее слово:

– Старайтесь… иметь мир… со всеми… и святость… без которой…

Он постоял неподвижно в состоянии где-то между задумчивостью и слабоумием, со взглядом горящим, но беспокойным, подыскивая нужное слово:

– …никто… не увидит… Господа…

Леонидас Рагусис первым поспешил поклониться и приложиться к его руке, одновременно с этим принимая окропление святой водой, брызгавшей на его плечи и волосы.

– Да будут благословенны воды, омывающие ваше предприятие, а также рыбы, улавливаемые вами, – пожелал хриплым голосом митрополит.

– Аминь, Высокопреосвященнейший Владыка!

– Правительство решительно и последовательно поддерживает любую предпринимательскую деятельность, имеющую высокие цели и стремление к лучшему, – завопил лысый министр голосом немного хриплым из-за плохо настроенных микрофонов, которые временами издавали раздражающий гул, распространявшийся по огромному залу.

– Оригинальная идея компании «Polytropon», которая сегодня обрела плоть и кровь, является примером изобретательности и ответственности наших хитроумных – позвольте мне этот каламбур, ведь «Polytropon» значит «хитроумный» – предпринимателей, – он продолжил с подходящей остротой. – Это смелое предприятие, открывающее новые пути в мировой пищевой промышленности, это больше, чем личный успех, это больше, чем успех фирмы…

Он сделал глубокий вдох и, взяв тон повыше, словно поразительную ноту в арии аэда, добавил:

– …это успех Греции!

Завершил речь он под бурные аплодисменты.

Затем последовала краткая презентация, продемонстрированная на большом экране в стиле компьютерной анимации в формате 3D, с графиками, подробным описанием некоторых стадий процесса, техническими пояснениями и, конечно же, самим продуктом в упаковке. И все это в сопровождении замечательной бодрой музыки и соответствующего рассказа.

Леонидас Рагусис, который решил, что в финале не будет привычного разрезания красной ленточки, пригласил высоких гостей выйти в зал – на внешний док предприятия, выходивший в море – и там, пока шаловливый ветерок раздувает и растрепывает дамские прически, передал министру огромную бутыль шампанского, перевязанную золотой ленточкой, попросил его подняться по винтовой металлической лестнице на самую верхнюю точку и исполнить ритуал, словно речь шла о спуске на воду корабля.