Евгения Баранова - Номинация «Поэзия»

жаль наблюдать, но неизбежно что ли,
досада — стой, смотри —
не хватит воли,
и зрелище бесплатное, увы:
олеговы
стояли сапоги
на месте неуместном
для сапог —
уместном месте
для хождения ног.

шёл пятый час,
и песенка неслась,
кружился снег,
выписывая дуги,
сорвался с шеи шарф
в немом испуге,
в асбестовые тучи облачась.
шум позабыв, шум оставляя,
шум оставляя позади.
но на олеге, между прочим,
ещё немало из вещей.
домой исправно он приходит
в одном плаще.
порой олег за деревом скучает,
и только видит тонкий силуэт,
плаща слегка распахивает полы,
в фонарный оборачиваясь свет.
олеговы забавы безобидны.
и разве что не каждый в них готов.
без четверти одиннадцать, при этом,
он был таков.

олеговна тем временем слагала,
как репа неподвижна и тиха,
и музыка неслышная слетала
от неподвижного олеговны стиха.

и отчего бы ей ни быть собою,
и улицы собой ни наполнять,
тем более что
есть чем наполнять —
в отсутствии движенья
располнела
олеговна,
олеговна — как пять.

не будемте же узниками
плена и принципов чужих
исповедать —
не будемте стоять
на тротуаре
и тихо ждать.

неясная забрезжила надежда,
и тусклый знак подался изнутри,
и сверху свет пролился на одежду —
на новую рубашку, на пальто —
пойду я завтра их сдавать в химчистку
зато!
надежду леопольдовну возможность
представится увидеть. как бы так
случайно я вываливаюсь в сажу
с завидной регулярностью —
дурак!
она пройдёт,
слегка заденет локтем,
невинно опустив глаза,
измажет сажей или чем угодно —
клиентов упускать теперь нельзя.
и в этот раз, когда она пройдётся,
я хвать её с поличным
и в тюрьму —
надежду леопольдовну такую
мне отпускать, конечно, не с руки —
я мысленно заведомо ликую
и вопреки.
зачем она мне сердца не откроет,
пройтись не согласится под луной,
тогда б я смог порядочно увлечься
другой.
…
с какой другой — значенья не имеет,
решительно, любая подойдёт —
степановна, арнольдовна и даже
с андреевной мне б было по плечу.

сидели на концерте. вышли с тем —
освобождённый каждый от фонем,
от колебаний воздуха и просто
соотношенья собственного роста
с андреевной.
андреевна в длину
как есть маяк,
что светит на луну.
луна молчит,
андреевна, напротив,
словоохотлива,
что с деревом пила,
но с нею мы коро́тко повстречались —
она пила.
…

на промытом ветром небосклоне
охристая в крапину форель
облаком плыла в одеколоне
за прокопий валентинычем.
мимо клубов, мимо канделябров
пар струился из трубы ноздрей,
набирая в легкие, как в жабры,
растворимый кислород полей.
небо это тема непростая —
рыбы в кислороде не живут,
облако побудет и растает
или растворится, как мазут.
шёл домой прокопий валентиныч,
взглядом провожая лебедей,
этих лебедей летело столько,
сколько он не видывал за жизнь.
вспомнилась по случаю Анфиса,
по пути как раз сегодня к ней.
чтоб не пропадать одеколону,
и форели чтоб не растворять,
смело направляется к притону
улицы мясницкой 25.
тут из-за угла выходит лама,
перегородив к притону путь,
только эта лама плод обмана,
в деле лама курит-курит ртуть,
сквозь усы выходит пар, и разве
разуму такое обмануть —
синие чулки на ней с подвязкой,
значит, если видно, что чулки,
выше взгляд уже не поднимался,
чем запястье ла́мовой руки.
лама-лама-лама-лама-лама,
вовсе и не лама, а ламак,
как гусак-гусыня, голубыня,
голубь, а в итоге голубак.
ничего поделать невозможно,
чувство любопытства утолить,
если у дверей диковин столько,
то внутри притона — ча-ча-ча —
увлекают звуки к барной стойке
и прокопий валентиныча.
…

как хорошо устроена планета —
сама она вокруг своей оси
вращается,
а нам не надо это
проделывать вокруг своей оси.
но это совершенно не мешает
вращаться нам вокруг друг друга так,
что искры нам дорогу освещают
сквозь мрак.

простынь белая ложится
шарф на воздухе кружится
на излёте лета вслед
щёлкнет фотопистолет
шарф шифоновый алеет
в изумрудном льне аллеи
и белеет неба простынь
за стволами в полный рост их
…… … … … ……
щёлкнет фотопистолет
уходящему в ответ
за его упрямый нрав
точно вечность даровав
под ребром сквозя навылет
из груди бумажной вынет
сердца слабый механизм
увлекая тело вниз
…… … … … ……
вопреки закону впрочем
силу тяжести отсрочив
в узкой раме на стене
растянулся по струне
силуэт с дырой в спине
…… … … … ……
и его уже не гложет
как он глупо расположен
на отравленной стене