Теодор д'Обинье - Трагические поэмы

Неутомимые эти враги пользовались различными поводами для мщения: появлением в печати «Истории», ненависть автора которой (как говорили они) раздражает Францию, первым приездом в Женеву старого маркграфа Баденского, вызвавшим слух, что маркграф явился по наущению Обинье, чтобы набрать армию и разжечь этим гнев императора. Однако оказалось, что никогда маркграф и Обинье не знали друг друга лично и не сносились письменно. Это обвинение обнаружило злую волю многих людей; им стало стыдно, когда они увидели, что маркграф отлично принят в Женеве и живет здесь уже пять лет, не считая его поездки в Данию.

Против Обинье строили еще немало козней, убеждая жителей, что этот чужеземец советовал синьорам держать народ в черном теле и придумал новые подати. Все эти истории оказались ложными; было признано, что Обинье бежал из Франции оттого, что там его сочли и объявили республиканцем.

Но последнее предприятие еще более распалило его врагов и почти отпугнуло охладевших к нему друзей. В то время как потеря Ла-Рошели, события в Лангедоке [748] Ла-Рошель, окруженная армией Ришелье, капитулировала 28 октября 1628 г. Поражение протестантов в Лангедоке закончилось спустя год Алесским миром. и разорение Германии устрашали наименее стойких людей, Розе, посланный вместе с господином Сарразеном ко французскому двору, умело обработал государственного секретаря Эрбо своими письмами и письмом, которое заставил написать самого представителя; итак, владелец замка провел в своем Крете три месяца не без тревог. Дело в том, что в это время кто-то, как подозревают, герцог д’Эпернон или архиепископ бордоский, или они оба, подкупили около десятка убийц, два года подряд дерзко бесчинствовавших в этих краях и поклявшихся спасением души (на него они не могли и рассчитывать) убить Обинье. Но тот, кого они подстерегали, выходил из дому только в сопровождении своих людей, сам искал этих убийц и написал господину де Кандалю [749] Один из сыновей герцога Эпернона, герцог де Кандаль, принял протестантство. с просьбой посоветовать своему отцу выбрать наемников получше.

В конце концов Женева высказалась против отъезда Обинье; благороднейшие люди одержали верх, не остыла и горячая любовь к нему простого народа.

Незадолго до этого господин коннетабль [750] Коннетабль де Ледигьер командовал французской армией в походе против Генуи. , участвуя в генуэзской войне, послал государственного советника Бюльона к Обинье, хотя при последнем свидании в Сомюре тот крупно с ним повздорил. Теперь дело шло о наступлении на Франшконте, и с этой целью бедному desterrado [751] Изгнаннику (исп.). предлагали три старых полка и один новый с преданной ему ротою конных латников, но война шла вяло и была, по видимости, уже на исходе.

Вскоре, возвращаясь из Константинополя в Лондон, прибыли в Женеву чрезвычайный посол граф де Карлейль и кавалер Томас Роу; они оказали Обинье почести сверх меры и горячо приглашали его приехать в Англию. Он охотно согласился и заранее получил место на корабле, который граф велел зафрахтовать в Страсбурге для возвращения.

Этой поездке помешала та же причина, которая дважды уже заставила его отказаться от подобного намерения: появились верные признаки предстоящей осады. Между тем в этом году Женева была лишена самых необходимых средств. Упомянув об Англии и о переговорах между графом де Карлейлем и Обинье, я должен рассказать и то, что предпочел бы скрыть.

Бог не хочет, чтобы милость его переходила по наследству: Констану, старшему из своих детей, единственному своему сыну, Обинье дал самое тщательное воспитание, затрачивая на это суммы, какие употребили бы на сына какого-нибудь государя, и приставил к нему превосходных наставников, каких только можно найти во Франции, даже переманивал их из лучших домов, назначая им двойное жалованье. Между тем этот дрянной человек сначала развратился в Седане пьянством и игрой, а потом забросил занятия словесностью и окончательно погубил себя в Голландии. Вскоре в отсутствие отца в Ла-Рошели он женился на несчастной женщине, которую впоследствии убил. Желая отвлечь его от двора, отец набрал на свои средства и дал ему полк для участия в войне принца де Конде, но ничто не могло смирить дерзость этой погибшей души. Констан устремился ко двору, где потерял в игре в двадцать раз больше того, что имел; помочь этому он не нашел другого средства, как отречься от своей веры. Он был отлично принят при дворе и признан блистательнейшим умом нашего века. Узнав о частом общении сына с иезуитами, отец в письмах запретил ему водиться с подобной компанией; Констан ответил, что действительно беседует с отцом Арну и с дю Май. Отец возразил, что эти два имени составляют αρνου-μαι [752] Отрекаюсь (греч.). . Как бы то ни было, Констан получил от папы разрешение посещать проповеди и участвовать в трапезах так называемой реформатской веры. Затем он явился в Пуату с целью захватить крепости своего отца, который, чтобы отвлечь его (от двора), назначил его своим наместником в Майезэ и предоставил ему полновластно управлять, а сам удалился в Доньон. Вскоре Майезэ превратился в игорный дом, бордель и мастерскую фальшивомонетчиков, а наш кавалер стал похваляться при дворе, что его солдаты, все до одного, стоят за него против его отца. Уведомленный обо всех этих делах местными протестантскими церквами и, вдобавок, одной придворной дамой, отец сел на корабль, взяв петарды и несколько лестниц. Прибыв в окрестности Майезэ, он пошел один, переодетый, к воротам цитадели. Часовой хотел преградить ему дорогу. Обинье бросился на него с кинжалом, одержал верх и прогнал тех, кого признал изменниками. Вытесненный злодей удалился в Ниор, под крылышко барона де Навай, отрекшегося, как и он сам, от протестантской веры. Оттуда он несколько раз совершал набеги на Доньон, к тому времени уже проданный герцогу де Роану и управляемый господином де От-Фонтеном, имевшим заместителя вполне преданного, но бесполезного для военного дела.