Не знаю, как быть с Наташей. Она утверждала, что наши отношения катятся вниз. (Я работаю.) И мне всегда казалось, что она все время ждет катастрофы. Незадолго до этого между нами состоялся неприятный спор, в котором я был скорее прав. Странная любовь: она ищет и ищет недостатки. Пора рвать. Я не верю, что наши отношения можно изменить. Она на это надеется. Ненавидит свою привязанность. Всегда была настроена против меня. Дело не только в последнем инциденте. Подобное происходит уже давно. Внутреннее напряжение. Чувствует, что мы слишком разные. Я вовсе не социальное существо. Я что-то другое, что всегда прорывается, снова и снова. Некоторый снобизм по отношению к женщине, которую я люблю. Хотел бы, чтобы она была особенной. Каждый раз, когда я работаю, со мной случается что-нибудь подобное. Странно, так сказано в моем гороскопе. Не могу совместить и то, и другое. Жаль.
Не вижу вариантов. Не могу обещать, что этого больше не повторится, я же не школьник. И не могу оттягивать наш разрыв. Если я буду их насильно удерживать, ничего хорошего не получится. Это будет еще одним камнем в мой огород со стороны Н.* Маловероятно, что все можно исправить. Это указано и в моем гороскопе — в такие моменты человек должен исключить себя из жизни.
Жаль. Очень многое теряет свое значение, если исключить одно. Наши отношения были прекрасны. Они дарили тепло и легкость.
Должен принять это. Быть может, лучше, если мы несколько дней не будем видеться. Быть может.
А быть может, это уже не имеет значения.
21.07.1947. <���Нью-Йорк>
Первый вариант второй книги* готов. В июне умерла сестра Петер, Эдит. Наташа два месяца была в Европе. Мой отец поправился на девятнадцать фунтов, собирается в Швейцарию. Я сам бывал пьян чаще, чем мне хотелось бы, но работал. Каждая книга около пятисот-шестисот рукописных страниц.
В начале июля прошло новое слушание по делу о получении гражданства*. Вопросы по поводу нацизма, коммунизма, принадлежности к ним, не нарушал ли комендантский час, почему живу раздельно с Петер и по поводу Марлен. В свои сорок девять лет я должен отвечать на подобные вопросы.
Надеюсь, Петер в какой-то мере довольна.
Жаркие дни. Влажно, душно. Плохо сплю. Хочется в Европу.
Наташа провела почти неделю в Фэрфилде.
29.07.<1947. Нью-Йорк>
Едва закончил рукопись*, как всплыли налоговые дела сорок пятого года. Никакого покоя.
Вечер с Тойбергами. Уже несколько месяцев часто встречаюсь с ними. Впервые после войны пил в Нью-Йорке пильзенское пиво. Не такое вкусное, как ожидал. Типично, так, видимо, со всем. Ничто не может быть таким, как прежде. Не только мы, но и оно изменилось.
Два вечера с Наташей. Свободно, легко, без напряжения.
Читал Гете. «Сладкая жизнь — радостная привычка существования и деятельности». (Эгмонт.) Теплые дни. После полудня встреча с Флориссантом Шиндлером, карликом с окладистой бородой, из Женевы, время продавать золото*. В гостях.
Делал уборку, как всегда после завершения рукописи. Хочется в Порто-Ронко. Но чем заняться вечерами? Такими многими.
Здесь никогда не испытывал уверенности. В Европе было немного лучше, только немного. Все время ожидали нацистов, но порой страх отступал. Здесь никогда нет уверенности. Все время что-то случается. Налоги, что-то еще. К тому же нет возможности достойно зарабатывать. Для Петер, для себя, для моего отца, для Эрны, для дома в Швейцарии — большая часть денег потрачена. Не важно, сколько заработал, налоги так высоки, что ничего не остается. Приходится откладывать. Я это делаю с сорокового года. И остается все меньше.
«Сладкая жизнь — радостная».
21.11.<1947. Нью-Йорк>
Только что приходила Марлен, чтобы попрощаться. Трогательная. Эти прощания нечто большее, чем прежде; каждый раз тяжелее, ибо теперь это еще и прощание с красотой и молодостью. С каждым годом теряется все больше. Навсегда. Медленный закат. Приходишь постепенно в тот возраст, когда нечто прекрасное в тебе стареет, и тогда в испуге спрашиваешь себя: ты готов выдержать это, когда все вокруг начинает умирать? Так ушли многие: тиран из Лаго*, Лупе и другие. Ты готов к этому? Все будет голо и безутешно. Мало нового появится, а то, что придет, уже не будет таким, как прежде. Надо держаться вместе, пока это возможно.
Клемент здесь. Переговоры о его делах. Даже по отношению к нему стал мягче.
Наташа снова меньше доверяет мне. Она права. Хотел бы, чтобы это было не так.
Не работал. Слишком много адвокатов. Мой отец все еще в Германии*. Выездную визу, кажется, придется ждать долго.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу