Николай Доризо - Я сочинил когда-то песню

Нужно спать спокойно ночью,
Вилли, замолчи.
Если уж кричать ты хочешь,
«Фюрер, хайль!»
Кричи.

В чужой,
Далекой стороне
Погиб ты
В том году.
Так написали с фронта мне.
А я
тебя
все жду.
О мертвом
погрустит жена,
Забудет
через год.
Им,
мертвым,
верность
не нужна,
Ведь жизнь
свое берет.

Нет!
Буду я тебя любить
Живым
назло судьбе,
Чтоб
этим
право
сохранить
Быть
верною
тебе.

Я жду.
Как будто
вот сейчас
Ты должен
вдруг
войти,
Я все хочу
средь сотен глаз
Твои
глаза
найти.

Шаги
услышу
за окном —
Дыханье затаю.
Я в каждом кителе морском
Твой
китель
узнаю.

На стол твой письменный
гляжу —
Свидетель
мирных дней,—
Пылинку
каждую
спешу
С него
смахнуть
скорей.
Твои я письма
все берусь
Читать одна
в тиши,
И пусть
их знаю наизусть,
Они
всегда
свежи.
Пусть
пожелтели
их листы,
Бумага
пусть
стара,
А мне
все кажется,
что ты
Писал их
лишь вчера,
Что ты
ответ
с тревогой
ждешь —
Ждешь,
А ответа
нет.
Я понимаю,
глупость,
ложь!
И все ж
Пишу ответ.

Ответы…
Целая тетрадь!
Да вот
куда
их слать…
Тебя я
так привыкла
ждать
Что
не могу
не ждать.

В века,
Запрятанные временем,
Когда язычник
Умирал,
В его могилу
Клалось племенем
Все,
Чем живой он
Обладал —
Кольчуга,
Лук
И стрелы меткие,
Чтоб там
Врага
он мог разить.
Убить жену,
Решалось предками,
И с ним
в могилу
положить.
Пускай
за ним
идет
доверчиво,
Чтоб быть с ним вместе,
Пусть умрет,
Ведь на земле
Ей делать нечего,
Коль он
к себе
ее зовет.
По простоте своей не ведая,
Как дик и страшен
Их закон,
Так
войны
встарь,
Поверьям следуя,
Лишали жизни
Юных жен.
Рубя
Лебяжье тело белое,
Гася
Веселых глаз
разгар,
Все то,
Что землю
светлой
делает,
Они
швыряли
мертвым
в дар.
Века
С языческими нравами
В туман забвения
ушли,
Могилы те
степными травами,
С землей сровнявшись,
поросли.
Но на Руси,
Как в старь
забытую,
Был чтим
незыблемый завет,
Коль муж
убит —
Жене
убитого
На этом свете
Места нет.
Ей
на гуляния
хаживать,
Ей
хороводы
не водить,
В монастыре
угрюмом
заживо
Ее
должны
похоронить.
Должны
ее свободу
вешнюю,
Как в цепи,
в траур
заковать,
Оставить
жизни
плоть
безгрешную,
А душу
мертвому
отдать.
Себя
бессонницами
мучая,
Удел вдовы
грустить
в ночах,
Чтоб у нее
печаль горючая
Не высыхала
на очах.
А коль она
чуть-чуть забудется,
Ей
станет на сердце
легко,
Вокруг
зашепчутся,
нахмурятся —
Ее осудят жестоко.
Нет,
Если
в завтрашнем сражении
Подкосит смерть
Меня в огне,
Я не хочу,
Чтоб в заточении
Ты горько плакала по мне,
Чтоб света белого
не видела,
Забыла все,
От всех ушла,
Чтобы судьбу
возненавидела,
Чтоб жизнь
навеки прокляла.
Нет,
если так случится
Вскорости,
Мы жизнью
жертвуем своей
Не для поминок,
Не для горестей
Любимых жен
и матерей,
А для того,
чтоб кровью
жгущею
Страданья
смыть
с лица
земли,
Чтобы победу
все живущие
За нас
отпраздновать
смогли.

Есть полоса
Над крутояром,
Черным-черна
На ней земля,
Степным пожаром
Обожжена.
Где цвел осот,
Где прежде пели
Перепела,
Где васильки
Во ржи синели —
Зола,
зола.
Но как-то раз
Сквозь пыль
И пепел,
Что сер
И сед,
Пробил
Упрямый, тонкий стебель
Лазорев цвет.
И робко вспыхнул
Светлой,
зыбкой
Голубизной.
Сверкнул,
Как первая улыбка
Вдовы седой.

Мы,
стиснув зубы, шаг за шагом
Шли на восток,
шли на восток.
Остался там,
за буераком,
Наш городок.
А боль разлуки все сильнее,
А в дальней дымке все синее
Кварталы.
А потом —
От городка
Лишь два кружка
В бинокле полевом.
Дома —
глядеть не наглядеться.
Река, сады,
картины детства
В двух маленьких кружках!
Мы городок к глазам прижали,
Мы, как судьбу, бинокль держали
В своих руках.
И тополя под ветром дрогли,
И покачнулись вдруг в бинокле
Сады и зданья все,
И только пыль
да пыль густая.
А городок
исчез,
растаял
В одной
скупой
слезе.
Бинокль…
Ты был
В походе с нами,
Ты шел победными путями
От волжского села.
На рощу,
на зигзаг окопа,
На пыльный тракт
глядел ты в оба,
В два дальнозоркие стекла.
И расшифровывались дымки,
Срывались шапки-невидимки,
В степи кивал ковыль,
И под твоим бессонным взглядом
Вдруг рыжим фрицем с автоматом
Оказывалась пыль…
Бинокль, бинокль,
какие дали
Тебя в те годы наполняли,
Какие скалы,
реки,
горы,
Дворцов готических узоры…
И сколько дальних стран легло
На круглое твое стекло,
Пока тебя я в руки взял
Здесь, у донских дорог,
Пока опять к глазам прижал
Мой городок!