Шицзин

Сердце — не зеркало, всей не раскроет оно
Скорби моей, что таится в его глубине.
К братьям пойти? — Но и братья родные мои
Быть не сумеют надежной опорою мне!
Как я пойду им поведать печали одни,
Зная, что встречу у них лишь неправедный гнев?

Сердце мое — ведь не камень, что к почве приник,
Сердце мое ведь не скатишь, как камень с холма!
Сердце мое — не вплетенный в циновку тростник,
Сердце мое не свернуть, как циновки в домах!
Вид величав мой, поступки разумны всегда —
В чем упрекнуть меня можно? Не знаю сама.

Сердце мое безутешной печали полно.
Толпы наложниц меня ненавидят давно!
Много теперь я познала скорбей и обид.
Сколько мне тягостных бед испытать суждено!
Думы об этом в глубоком молчанье таю.
Встану и в грудь себя бью — не заснуть все равно.

Солнце на небе, и месяц по небу поплыл —
Мрак, почему не луну ты, а солнце сокрыл?
Точно нечистой одеждой, тоской облеклось
Сердце мое, и печаль мою сбросить нет сил.
Думы об этом в глубоком молчанье таю,
Птицей бы я улетела, да не дано крыл!

Одежда на вас зеленого цвета,
Вы желтый мой шелк для подкладки избрали.
Печаль моего одинокого сердца —
О, где же конец постояной печали?

Супруг мой, одежду зеленого цвета
На желтой сорочке вы носите всюду.
Печаль моего одинокого сердца —
О, как же тоску и печаль позабуду?

Одежды — зелеными были шелками,
Шелка для одежд выбирали вы сами.
Я, древних людей вспоминая, стараюсь
Себя уберечь от вины перед вами.

Я в холст облекаюсь то в тонкий, то в грубый,
Мне в стужу согреться под ним не под силу.
Я, древних людей вспоминая, стараюсь
Вновь дух обрести в своем сердце унылом.

То ласточки, вижу, над нами летают кругом,
Их крылья неровные, вижу, мелькают вдали.
Навеки она возвращается ныне в свой дом!..
Ее провожаю до края родимой земли.
И вслед ей смотрю я, уж взору ее не догнать,
И слезы мои, изобильны, как дождь, потекли.

То ласточки, вижу, над нами летают кругом...
То падают вниз, то взлетают опять в вышину.
Навеки она возвращается ныне в свой дом...
Далеко ее провожаю в родную страну!
И вслед ей смотрю я, уж взору ее не догнать,
Стою неподвижно, и слезы струятся опять.

То ласточки, вижу, над нами летают кругом,
Их крики то ниже, то к небу поднимутся вдруг.,
Навеки она возвращается ныне в свой дом,
Далеко, далеко ее провожаю на юг...
И вслед ей смотрю я, уж взору ее не догнать,
И сердце мое преисполнено боли и мук.

Правдива душою была она, Чжун-госпожа,
Была беспредельною сердца ее глубина.
Всегда благородной душою тепла и добра,
Была непорочной, к себе была строгой она,
И памятью князя, покойного мужа, всегда,
Бодрила подругу, что доблестью сердца бедна [32]!

Солнце и месяц, вы свет земле
Шлете, плывя в вышине!
Древних заветы забыл супруг,
Стал он суров к жене.
Или смирить он себя не мог —
Взор свой склонить ко мне?

Солнце и месяц, не вы ль с высот
Льете на землю свет?
О, почему же любви ко мне
В сердце супруга нет?
Или смирит он себя? Найдет
Чувство мое ответ?

Солнце и месяц, радует нас
Вашим восходом восток!
Слава худая идет про него [33],
Что муж мой со мной жесток.
Если бы смог он себя смирить,
Забыть меня разве мог?

Солнце и месяц, с востока вы
Всходите день за днем!
Мать и отец! Ведь вам меня
Не прокормить вдвоем.
Разве он может смирить себя?
Отклик найду ли в нем?

Ветер все дует... Он и порывист и дик.
Взглянешь порою и мне улыбнешься на миг.
Смех твой надменен, без меры насмешлив язык!
Скорбью мне смех твой в самое сердце проник.

Ветер все дует, клубится песок в вышине...
Нежен порою, придти обещаешь ко мне;
Только обманешь, ко мне ты забудешь придти! —
Думы мои бесконечно летят в тишине.

Ветер все дует — по небу плывут облака,
День не истек, все плывут и плывут облака.
Глаз не сомкнуть мне — я ночью заснуть не могу. .
Думы и вздохи о нем, и на сердце тоска.