Шицзин

Так и везде, где бывает, что выпьют вина,
Трезвый один, но упился другой допьяна.
В месте таком обязательно ставится страж,
Стражу в помощники ты наблюдателя дашь.
Пьяный бывает такой — нехороший на вид;
Трезвый, напротив,— он пьяного часто стыдит.
Только вот пьяному — скажешь ли слово по нем?
Можешь ли буйство его успокоить стыдом?
Надо от слова дурного его остеречь,
Пусть не ведет он о том, что не следует, речь.
Если ты пьяный болтать безумолку готов —
Выйдет, пожалуй, козел у тебя без рогов!
Если с трех чарок ты память сумел потерять,
Смеешь ли ты напиваться опять и опять?

Рыба живет между порослей водных и трав,
И голова ее стала большою давно.
Царь наш в столице, столицею Хао избрав,
Здесь и счастливый, и радостный пьет он вино.

Рыба живет между порослей водных и трав,
В травах и хвост ее сделался длинный такой.
Царь наш в столице, столицею Хао избрав,
Пьет он, счастливый, вино и вкушает покой.

Рыба живет между порослей водных и трав.
Там защищают ту рыбу кругом камыши.
Царь наш в столице, столицею Хао избрав,
В месте покойном живет он, в глубокой тиши.

Сбираем бобы мы, сбираем бобы —
В корзинки и сита их надо сложить.
Пришли ко двору благородства мужи —
Не знаю: чем лучше мне их одарить?
Хоть нечем мне этих мужей одарить —
Дарю колесницы, упряжки коней...
Еще чем, не знаю, мне их одарить? —
Одеждой узорной с драконом на ней [327].

Ручья вытекает струя из земли,
В ручье мы душистые травы нашли.
Мужи благородства спешат ко двору —
Знамена с драконами видны вдали.
Знамена полощатся их на ветру,
И звоном звенит колокольчик сильней,
И тройки пришли, и четверки коней —
Мужи благородства спешат ко двору —

Горят наколенники красные их,
Их стянуты икры в повязках косых —
Небрежности нет на приемах моих.
Сын неба, да буду я милостив к вам,
Я радуюсь вам, благородства мужи.
Сын неба, велю возвеличить я вас,
Я радуюсь вам, благородства мужи,
Кормленье [328]велю увеличить для вас.

Вы лишь поглядите на ветви дубов,
Как листья на них и пышны, и густы!
Я радуюсь вам, благородства мужи,
Вы — сына небес государству щиты.
Я радуюсь вам, благородства мужи,
В вас тысячи благ воедино слиты.
И люди, что следом за вами пришли,
Они безупречны — и вместе просты.

Колеблется в зыбях из тополя челн,
Его закрепляет на месте канат.
Я радуюсь вам, благородства мужи,—
Сын неба ценить по достоинству рад.
Я радуюсь вам, благородства мужи,
И жалую много щедрот и наград.
О, как вы охотно из вашей земли
С готовностью в нашу столицу пришли!

Ладно сработанный лук, вделанный в рог на концах,
Если отпустишь — концы врозь разойдутся легко!
С братьями дружно живи, со всею по женам родней.
Лучше ты с ними, о царь, не расходись далеко.

Если ты будешь далек с всеми твоими, то вот:
Так же поступит, как ты, вместе с тобою народ.
Ты научаешь народ, ты образец и закон —
Так же, как ты поступил, так поступает и он.

Если и тот и другой братья друг к другу добры,
Великодушия в них хватит с избытком на всех.
Если и тот и другой между собой недобры,
Будут друг другу они точно болезнь или грех.

Нет и в народе добра, если — так кажется мне —
Тянут и тот и другой каждый к своей стороне!
Чин получает иной, только в нем скромности нет,
Смотришь: и чин утерял сам, по своей же вине.

Старый конь хочет стать молодым жеребцом,
Но последствий сего он совсем и не ждет!
Всякий, кто ест без конца, должен насытить живот;
Чарку за чаркой пьешь?— слишком упьешься винцом!

Ты обезьян не учи лазать на ветви дерев!
К грязи ли грязь прибавлять, чувство стыда одолев?
Если пойдешь, государь, сам ты стезею добра,
Люди с тобою пойдут, сгинут и злоба, и гнев.

Падает хлопьями снег, густ и обилен кругом,
Тает, однако, и снег с солнечным первым лучом.
Царь не желает лжецов ни принижать, ни изгнать —
Злобная гордость растет, с каждым сгущается днем.