Шицзин

Скрепы забиты в ось колесницы моей —
В думах о деве прекрасной я еду за ней.
Голод и жажду презрев, еду встретиться с той,
Чья добродетель славна,— с юной ее красотой.
Хоть мы и доброго друга себе не найдем,
Радостный пир мы устроим с тобою вдвоем.

Лес на равнине так пышен стоит он и густ!
Только фазаны сбираются день ото дня.
В день надлежащий ты, славная дева, пришла,
Редких достоинств полна, ты научишь меня.
Пир учинив, веселюсь, восхваляя тебя,
Буду любить тебя я, не устану, любя.

Хоть не имею прекрасного ныне вина,
Все же ты выпьешь со мною — надеюсь на то.
Хоть не имею отменнейших яств для тебя,
Все же ты пищу разделишь — надеюсь на то.
Хоть не имею я равных достоинств твоим,
Вместе и спеть и сплясать нам придется двоим.

Вот поднимаюсь на этот высокий хребет,
Ветви рублю на дрова я у дуба, вверху он растет.
Ветви рублю на дрова я у дуба, вверху он растет;
Листья, я вижу, на ветках у дуба пышны.
Счастье редчайшее — вижу тебя с вышины —
В сердце спокойная радость при виде жекы.
Горы высокие разом окинул мой глаз,
Путь я прошел бы великий, к супруге стремясь.
Неутомимы четыре мои скакуна,
Вожжи как струны на цитре, взял шесть их рукой,
Вижу тебя, новобрачная ныне жена,—
Радостью сердце полно, и на сердце покой!

Синяя муха жужжит и жужжит,
Села она на плетень.
Знай, о любезнейший наш государь,-
Лжет клеветник, что ни день [324].

Синяя муха жужжит и жужжит,
Вот на колючках она.
Всякий предел клеветник потерял —
В розни и смуте страна.

Синяя муха жужжит и жужжит,
Там, где орех у плетня.
Всякий предел клеветник потерял —
Ссорит он вас и меня.

Званые гости к циновкам подходят сперва,
Справа и слева по чину расселись едва,
Вот и блюда, и сосуды расставлены в ряд,
Тут и плоды, тут и яства в порядке стоят.
Мягкое вкусом, отменное ставят вино;
Выпили гости по чарочке все заодно.
Вот барабаны и колокол ставят потом.
Чара заздравная поднята, ходит кругом.
Вот и большую мишень натянули, и вдруг
Стрелы готовы, и каждый натягивал лук.
Парами равные силой сошлися стрелки:
«Сударь, теперь вы покажете меткость руки!» —
«Эту мишень я стрелою пронижу насквозь,
Чару вина чтобы, сударь, вам выпить пришлось [325]!»

Звучат барабаны, и флейта, и шэн... Плясуны
Полны гармонии — музыки звуки слышны.
Жертвы приятны прославленным предкам твоим -
Ты по обрядам свершил приношения им.
Вот и обряды тобою исполнены все,
Лесу подобны [326]в своей величавой красе.
Чистое счастье в награду тебе суждено,
Дети и внуки в веселье с тобой заодно.
Пусть же веселье и радость наполнят чертог —
Каждый из вас совершил по обрядам, что мог.
Руки у гостя пустые — не стало вина,
Входит слуга, и опять его чара полна.
Снова заздравные чары у всех налиты...
В сроки всегда выполняешь обычаи ты.

Званые гости к циновке подходят сперва,
Каждый почтителен, тонок и щедр на слова.
В каждом, пока он еще не напился вина,
Важность осанки, как это и должно, видна.
Ну, а когда уже гости напьются вина,
Важность осанки в расстройстве, и речь их бедна!
Место покинет, шатается там он и здесь,
Спляшет он несколько раз и кривляется весь.
Каждый, пока он еще не напился вина,
Важность осанки хранит — и достойна она.
Ну, а уж если напился он вдоволь вина —
Важность осанки совсем он теряет спьяна.
Тот, говорю, кто без меры упьется вином,
Тот и с порядком приличий совсем не знаком!

Если уж гости напилися пьяными, тут
Спьяна без толку они и кричат, и орут.
Спутает пьяный сосуды мои без труда,
Спляшет не раз он, шатаясь туда и сюда.
Тот, кто напьется вина, говорю я, таков,
Что за собой никогда не заметит грехов.
Шапку свою набекрень нахлобучит он вкось,
Пляшет подолгу, кривляется, как ни пришлось.
Если напился да сразу оставил твой дом —
Счастье тогда и ему, и хозяину в том.
Если ж напился да дом не оставит никак —
Он своему и чужому достоинству враг.
Выпить вина — что ж, обычай сей очень хорош,
Если осанку притом и достоинство ты сбережешь.