Анатолий (Джордж) Гуницкий - Осторожно! Играет «Аквариум»!

К тому же Цатаниди в своем первом (и единственном) же письме сообщил Джорджу, что недолюбливает электронную почту. Воистину, сердцу не прикажешь.

Но что летом, наверное, опять приедет в Санкт-Петербург, как он неоднократно уже приезжал в предыдущие годы. Джордж рассказал об этом Бобу, но тот ответил ему, что во время своего пребывания в Сиэтле видел старинного знакомого.

И что они поговорили… ни о чем. Цатаниди же больше Джорджу не писал.

Может быть, он и в Питере больше не появлялся.

Не менее мифической в аквариумном контексте фигурой был и пианист Миша Воробьев, Джорджу он в большей степени запомнился как человек с деловыми наклонностями, а затем уже как юрист. До уровня Плевако Миша, наверное, не дотянул немножко, зато пользу своими юрзнаниями знакомым вроде бы принес немалую.

Джордж считает, что место обучения Боба – факультет прикладной математики в университете, или примат, – безусловно больше послужило для становления «Аквариума», чем Первый медицинский. Где ничего особенно аквариумно-полезного не происходило. Ну да, привез Джордж оттуда электрогитару для Боба; ну да, пианист Вадим тоже там учился. А что еще? Да вроде бы и ничего больше. Разве что некий студент по фамилии Войшвилло – а вот имя его как-то улетучилось из джорджевской памяти, да и Боб точно его не помнит. А быть может, Войшвилло – это было его имя? Как бы там ни было, этот Войшвилло, весьма в меру неплохо для тех дремучих совдеповских лет осведомленный по части рок-музыки, больше всего любил говорить «в кайф» и, соответственно, «не в кайф». И часто смеялся, показывая не самые здоровые на свете зубы. В результате общение с Войшвиллой дало жизнь песне, которая звучит на «Искушении Святого Аквариума». Как ни странно, сочинил ее Джордж.

Который не слишком много придумал песен.

Тут уж дело совсем не в том, что тогда «Аквариум» только начинался, Джордж как раз считает – и не раз, и даже не два говорил об этом, – что если бы он даже не покинул аквариумные ряды в 1975-м, то едва ли прославился бы в дальнейшем как выдающийся композитор. Но в случае с песней про Вайшвиллу Джордж обошелся минимальным количеством аккордов, да еще и спел. Боб относился к вокально-исполнительским джорджевским вибрациям с пониманием и несуетно, поэтому-то и получились «Искушения» спонтанными – неповторимыми – и по-своему очень яркими. Много лет спустя даже был издан компакт-диск с этим тотально-абсурдистским доисторическим альбомом, который, несмотря на убогость аппарата, чудовищно-неповторимый саунд, не очень большое исполнительское мастерство и прочие специальные особенности, все равно является едва ли не самым по-настоящему концептуальным альбомом в истории так называемой российской рок-музыки. Слушать его, правда, очень тяжело. Не все на это способны. Тем не менее кто-то иногда все-таки осуществляет такие эксперименты над собственным сознанием.

Записывался альбом «Искушения» на примате, где к тому времени Бобу удалось каким-то образом выхлопотать у университетского руководства приличных размеров комнату рядом с актовым залом под аквариумные нужды. Туда помещался весь аппарат, и по вечерам можно было репетировать, потому что лекции в зале читались вроде бы только в дневное время. Джордж обычно откручивал учебный день в медицинском и поскорее ехал на примат. Он вспоминает, что «Искушения» они с Бобом записали во время зимних каникул, за три дня. С помощью самопального микшера, который не был похож на микшер, но иногда реально скверно работал. Аппаратчиком «Аквариума» в то время был Марат Айрапетян. Марат тоже учился на примате. К записи «Искушения» он не имел отношения. К ней вообще никто не имел отношения, кроме Джорджа и Боба. Потом Марат женился на Липе (Ольга Липовская). Не очень уж долго продолжалось у них таинство брака. Потом Марат развелся с Липой. Потом уехал домой, в Ереван.

«Почти все свободное время мы проводили на примате, – вспоминает Джордж. – Иногда, конечно, бывали и где-то еще, только никуда больше особенно-то и не хотелось. Настало время веселых, сладких, в чем-то идиотических и очень нужных нам экспериментов. Или видимости экспериментов. Ведь «Аквариум» тогда только начинался. В период заселения «Аквариума» на примат мы с Бобом разработали основные положения Теории Всеобщих Явлений. Как давно уже известно, ТВЯ «представляет собой теорию, систематизирующую и объясняющую все факты жизни на основе их внутренней взаимоцелесообразности». Ну а родилась эта воистину универсальная теория на стыке «восточнолеруанского концептуалитизма, примитивного бретонизма и средненародного мифотворчества и представляет из себя строго научный фундамент для центральных логических построений». Основной материал ТВЯ содержится в двух статьях и двух теоремах. Центральное место занимает «Теорема о птице, сжегшей землю». Она доказывается двумя постулатами. Первый – «Три равно восьми», а второй – это 2-й постулат Хамармера: «Хай-хед – это высокая шляпа о двух плоскостях».