Array Антология - За границами снов

Брошены в темницу, пленники подверглись пыткам водой и огнем, но не отреклись от дзэсусу. В конце концов наместник постановил распять их. В ночь перед казнью дверь темницы отворилась, и к обреченным вошла их дочь. Различив ее черты в полумраке, отец закрыл глаза, а мать отвернулась. Дзёанна-о-Цуру молча разглядывала их осунувшиеся лица и воскликнула, залившись слезами:

– О отец, о мать, выслушайте меня! Накануне вашего ареста, вечером, я молилась в тени смоковницы у колодца, а потом завидела человека, вошедшего к нам. Снедаема любопытством, я села у двери и подслушала разговор. Я думала, что пришли меня сватать! А когда он направился к двери, я спряталась в кустах. Выйдя из дома, он обернулся арапом, какого мы видели в книге с поперечными строчками у патэрэна Мигэру. Был он одет в лиловое офурисодэ [16], но лицо имел безобразное. Отойдя от дома шагов на пять, он исчез. Отец, то был дьявол! Он бы вылечил патэрэна, но вы попались бы в его руки, связанные своим обещанием. Теперь же, как мученики, вы узрите сияющие чертоги парайсо! А я… я буду низвер-жена в огонь инфэруно. Ведь я предала собственных родителей. Отец, мать, попросите за меня Сан-Дзёана Батисту или архангела Габуриэру [17]!

С этими словами она выбежала наружу.

На следующий день на глазах у всей деревни Дзёана-Рёхэя и Марию-о-Мити распяли на пустыре подле кладбища. Они долго мучились, глядя в небо и шепча ораторио, а потом испустили дух под ударами копий. Говорят, после снятия с крестов их тела источали дивный аромат. Еще говорят, что взбешенный дьявол, обернувшись каменной повозкой, всю ночь с грохотом разъезжал по месту казни и бился о кресты. Еще бы – ведь он потерял сразу двух намеченных жертв. Но вот заполучил ли он Дзёанну-о-Цуру? Конечно, она впала в смертный грех, предав сподвижников по вере, к тому же собственных родителей. Однако, не случись этого, они стали бы добычей дьявола, а не ревнителями веры.

Но так рассуждать опасно, иначе можно дойти до страшной ереси, гласящей, что Иуда совершил великий подвиг, дав Иисусу возможность искупить грехи человечества. Но ведь Иуда горит в преисподней. А потому будем считать, что и Дзёанну-о-Цуру поглотил огонь инфэруно.

Студентка Санкт-Петербургского колледжа туризма.

Публиковалась в серии «Антология Живой Литературы» (АЖЛ) издательства «Скифия» в 2016 г. (Том 3 «Листая свет и тени»).

© Сандэмо Анна, 2017

Из интервью с автором:

Данное произведение представляет собой отрывки мистического романа о том, как мстительные желания одного человека могут в более осознанном будущем ополчиться против него самого и привести к определенным странным и негативным последствиям. Все темные тайны души могут в один миг обернуться против их же первичного источника – Дьявол коварен и не пытается угодить тому, кто решился связаться с ним и воззвать к его помощи.

– Тебе все понятно, Алина? – Рашка, как обычно, сидел в своем кабинете, за своим любимым письменным столом.

– Более чем, – тихо ответила я. Рашка любил, когда в нем признавали босса: когда разговаривали с ним послушно и тихо, когда подчинялись всем его указам, когда страшились его «ужасного» взгляда. Я одна из немногих, кто старался поддерживать видимость этой власти над кланом. Рашку было легко обманывать: он не годился для босса. Я давно говорила Люциферу, что его пора заменить, но тот лишь покачивал головой и говорил что-то вроде: «Он мне как родной, не могу я выставить его из ЦБС…» Даже у бессердечного и жестокого Дьявола есть чувства.

– Тогда вперед, – Рашка безразлично махнул рукой, затем почесал свой левый рог и прокрутился на стуле так, что оказался лицом к огромному окну, через которое были видны вулканы, изрыгающие лаву. По сути, Ад напоминал огромную пещеру, только бездонную, в которой даже небо есть и озера с реками. Большинство рек и озер, правда, лавовые, но все же есть и с водой, только вода в них течет почему-то черная: она чистая, но черная. Люцифер травил нам с Олей байки про то, что озера и реки черны, потому что в них скапливаются все самые жуткие и отрицательные эмоции мучеников в Аду. Правда или нет – вот не знаю.

– Простите, Рашка. Есть один вопрос, – решилась-таки спросить я, слегка опустив глаза.