Якуб Колас - Стихотворения и поэмы

1939

{32}

Степан Криницкий,шляхтич-хуторянин, 45 лет.

Альжбета,его жена, 40 лет.

Павлинка,дочь Криницких, 19 лет.

Пранцысь Пусторевич,свояк Криницких, 50 лет.

Агата,его жена, 43 лет.

Яким Сорока,учитель, 25 лет.

Адольф Быковский,24 лет.

Гости, музыканты.

Действие происходит до революции, в доме Криницких.

Просторная горница. Направо от публики — окна в сад, ближе к оркестру — стол, возле стола — лавки и табуретки, над столом — висячая недорогая лампа, на стене — иконы. Налево — дверь в сени, ближе к оркестру — сундук. Напротив — стена и дверь в боковушку (каморку), справа от боковушки, у стены, — кровать, застланная одеялом, в головах высоко взбитые подушки; налево, — в углу, — печь, на стене — ружье, старинные часы с гирями и несколько лубочных картинок. Время — осенний вечер перед покровом.

Павлинкаодна. Стройная и довольно красивая девушка. Одета в недорогое, но чистенькое ситцевое платье, без платка, в волосах несколько гребней. Сидит на кровати и старательно шьет из фабричной материи кофточку. Когда подымается занавес, Павлинка поет.

Павлинка.

(Перестав петь.) Э-э! Что-то не поется сегодня. Сердечко как-то дрожит, будто его кто неожиданно испугал. А может, это песня виновата. Ей-богу, никак себе не угожу. А ну-ка, начну, на счастье, другую. Какую бы? Ага!.. (Поет.)

(Напевая, подходит к окну и посматривает, потом снова садится.) А все же как-то нехорошо на сердце. И чего ему, бедненькому, недостает? Пить-есть, слава богу, хватает; иногда папа дает деньги и на платья… Чего, ну чего, кажется, тут хотеть?.. Ох, ох, до чего же тошнехонько! Просто хоть собирайся и прочь из дому пускайся! Уже вечереет: скоро нельзя будет шить, а сегодня обязательно надо кончить. Завтра покров… в Михалишках ярмарка… Эх, эх! Если б хоть пришел тот, кого так хочется сегодня повидать. (Садится у окна и снова начинает петь, продолжая шить.)

(Посмотрев в окно.) Ну, уже без огня совсем нельзя шить! Надо зажечь лампу. Темнеет и темнеет, приближается ночь, а его нет как нет! А ведь обещал, негодный, прийти наверняка. (Ищет спички и зажигает лампу.) И что папа против него имеет? С тех пор как узнал, что он ласково на меня поглядывает, словно черная кошка пробежала между ними. Он-то ничего, но папа — живьем бы его съел. Ну, папа — свое, Яким — свое, а я — свое. Посмотрим, чей верх будет: папин, мой или его? (Подумав.) Сказал — придет сегодня, хоть бы там земля горела. «Надо, говорит, принять то или иное решение. Мы, говорит, не дети — у нас свой ум, и мы сами можем собою распоряжаться. Только ты, говорит, Павлинка, должна твердо стоять на этом, иначе, говорит, пропадем, как рыжие мыши». (Вскочив.) Ай! Кто-то идет. Он, он, наверно он!

Павлинка, Яким.

Яким.Вот и я — тут как тут. Добрый вечер ясно-прекрасной панне Павлинке. Что, золотце мое ненаглядное, немножко заждалась меня, негодника? (Глянув по сторонам.) А разве никого нет? (Говоря, приближается к Павлинке, здоровается и хочет ее обнять.)

Павлинка (обороняясь). Ой, ой, потише. Все дома, все дома. Только у Якима не все дома, потому что по ночам ходит к молодым девчатам. Дадут, дадут сейчас перцу старики. (Топнув ногой.) Разрешение есть так поздно приходить?

Яким (садясь). Есть, есть, цокотунья ты моя, щебетунья! Скажи только поскорее, голубка моя сизокрылая: отец твой дома или нет? Потому — сама знаешь, какая у нас с ним любовь.

Павлинка (садясь за шитье). Ой, отчего не знаю: что у кота с собакой. Но будь спокоен, как у бога за пазухой. Оба поехали на базар и, должно быть, поздно вернутся: взяли того-сего для продажи и собираются кое-что купить. Видишь, завтра к нам с ярмарки заедут гости. (Обнимает Якима, вдруг находит в кармане книгу.) А это что? (Читает неумело первые строчки из «Песни о Соколе» М. Горького.)