Array Антология - Тропинка в дивный сад

Над осенней землею клубится
Пеленою молочный туман,
В мое тело, как путник, стучится
Дикий ветер из северных стран.

И нельзя мне свернуть, не иначе
Обещает погода грозу.
Я ж не плачу, поверь, я не плачу,
Просто выбило ветром слезу.

Все равно ведь никто не заметит,
Не узнает, чем полон мой путь.
Только дикий и северный ветер
Биться будет об мокрую грудь.

За день прекрасный, чудный этот
Спасибо мне сказать кому?
Конечно, мог бы для сюжета
Продолжить дальше, мол, всему,

Чем окружен, к чему причастен
И в том же духе. Не затем
Из дома вышел я пораньше
Туда, где нет гнетущих стен.

Необходима передышка
От посягательств суеты.
И я сбегаю как мальчишка
Периодически в кусты.

Сегодня нового маршрута
Координаты приберег
И отправляюсь с добрым утром
За двери вон на марш-бросок.

И вот иду. Лежит неброско,
Еще не сбросив чары сна,
Лесной массив, а там – березка
И скромно рядом с ней – сосна.

И кажется сперва, меж ними
Нет общей связи никакой,
Но получилось, что родными
Они растут и в снег, и в зной.

Зачем причины знать соседства,
Когда есть очевидный факт?
И если им хватает места,
Не тесно им, пусть будет так.

Не часто средь людей некровных
Пример единства приведешь.
В сторонке друг от друга, словно
Им с кем-то близость невтерпеж.

Держать дистанцию не ново
Среди прямоходящих, пусть
Послужит дружбы эталоном
Деревьев тех простой союз.

Когда прогулку я окончу,
В воспоминаньях унесу
С собой пропахший воздух почвой
И их – березку и сосну.

Порой бывает, по весне,
Когда трещат оковы льда,
Все, что лежит на глубине,
Выносит в мир земной вода.

И кто концы привык скрывать,
Пусть уяснит простую суть —
Что поглотила моря гладь,
То в силах донный лед вернуть.

Собрались дурни в общий круг,
Пеняют на судьбу Иваны —
Работы нет, есть пень, есть сук,
Авоська с пивом и стаканы.

Не принял государь в расчет,
Что нынче старожилам царства
Забота вся – чесать живот
Без премиальных и авансов.

Они от скуки и тоски
Друг дружке тычут для забавы
Реалий новых синяки,
Сопоставляя с прежней славой,

Когда огнем плевался Змей,
Водился Соловей-Разбойник,
Был цел и невредим Кощей,
Уже, в конце концов, покойник.

Не знают, чем заняться, и,
Облюбовав в лесу опушку,
Мечтают средь густой травы
Еще раз повстречать лягушку.

Старый клен, отщепенец уездный,
У оврага стоишь нелюдим.
Разреши постоять с тобой вместе,
Я такой, как и ты – я один.
В этой жизни не я победитель
И не я побежденный; средь стен
Городских не явился спаситель.
Все, что дорого было, лишь тлен…
Свою жизнь прохожу одиночкой,
Пробираюсь на ощупь сквозь мрак,
Да боюсь спотыкнуться на кочке
И навечно свалиться в овраг.

Быть может, у далеких берегов
Я поселюсь в заброшенной лачуге,
И с внешним миром находясь в разлуке,
Взирая силу волн и твердость валунов,
Я наконец избавлюсь от оков,
Что так облюбовали мои руки,
И научусь превозмогать все муки,
Как океан, достойно и без слов.
Уменье жить со мной разделит день
И крепостью мой дух снабдит кремень,
И ощущение полета даст мне птица.
Когда я осознаю, что готов,
Быть может, у далеких берегов,
Набравшись мудрости, смогу я возвратиться.

Тропой звериной до оврага,
Сквозь чащу леса напрямик
Я вышел осторожным шагом
И вдруг наткнулся на родник.

Укрывшись в зарослях осоки,
Преображая блики дня,
Он будто бы встречал с дороги,
Как гостя званого, меня.

В его журчании искрящем
Такой призыв манящий был,
Что я припал к нему уставший
И жажду влагой утолил.

Цвели цветы, шумели птицы,
Тянулось небо над землей.
А я сидел, не мог проститься
С водой холодной ключевой.

И благодарно вспоминая,
Хоть много лет с тех пор прошло,
К нему я мысленно ступаю,
Когда и впрямь мне тяжело.