Array Антология - Тропинка в дивный сад

Сварливая тетушка с рынка
Покупателей била корзинкой.
В них кидалась картошкой
И большой поварешкой
Сварливая тетушка с рынка.

Усатому пекарю из Уссурийска
В тайге повстречалась усатая киска,
Для киски испек пироги в сундуке
И два сапога поджарил в реке
Пекарь усатый из Уссурийска.

Как жить легко
меж нежных слов, меж строк…
В конце строфы нечаянно споткнуться —
И тут же ненароком улыбнуться —
Кому-нибудь, кто так же одинок.

Как жить легко
меж солнц, меж звезд.
Смеясь, теряя почву под ногами,
Лететь куда-то вместе с журавлями
Над вечностью сияющих берез.

Как жить легко
на перекрестках рифм.
Живу себе страница за страницей,
И можно наконец от рук отбиться
И слушать моря бессердечный ритм.

Как жить легко
меж отзвуков и звуков…
В симфонии пространства находить
Все то, что было, что могло бы – быть,
И паузами измерять разлуку…

Как жить легко.
Как тяжело любить.

Река – как поворот судьбы,
Как жизнь в толстовском
пониманье.
Воды и льда соревнованье:
То встанут льдины на дыбы,
То тонут в гибельном сраженье,
То строят в бревнах укрепленья,
Сияньем верб окружены,
Сторонниц ветреной весны.

За твердость льда стоят горой
К реке сбежавшиеся горы.
Стекает небо в мартовские споры
Своей миролюбивой синевой.
Вокруг безоблачность,
безбрежность…
Воды струящаяся нежность
Бежит по склонам налегке.

Вершина Снежной вдалеке
Видна —
стоит гора, нахмурясь.
Там где-то крест, и там исток Уссури.
Вода в верховьях весело чиста.
На камни, что на дне, смотрю с моста
И погружаюсь в многомерность цвета —
Река сегодня будто бы раздета…

Мост старый —
он дрожит, когда
С добычей мчатся лихо лесовозы,—
Насторожатся горы, лед, вода;
Запричитают белые березы,
Дозором вдоль обочин встав.

Тайга еще заснеженно тиха,
Закутана в кедровые меха.
А на Уссури в марте – ледоплав…

Я не скажу тебе: «Прощай!» —
Скажу: «Прости, мой одинокий,
Мой ангел дальний, свет далекий,
Прости меня, не провожай!»

Куда глаза глядят – одна,
Как невидимка в многолюдье,
Я ухожу – туда, где судьи
Нальют для храбрости вина.

Или – туда, где судей нет,
Где никого судить не учат,
Где ландыши растут и в тучах
Всегда какой-нибудь просвет.

Я ухожу – надежды после
Нет ничего, чтоб удержать…
Меня не надо провожать —
Теперь всегда ты будешь возле…

Теперь всегда – и сам не рад,
Что были белыми метели…
Куда глаза мои глядели?
Куда глаза твои глядят?

И то не вечно, что навечно,
Казалось бы, занесено
В скрижали жизни быстротечной…
Но распахнется вдруг окно —
от сквозняка или от взгляда,
Ударит сбоку ветер встречный
В тугие кольца Времнепада —
и покачнется мир всесильный,
Распластанный на пять стихий,
На пять лучей звезды могильной,
На чьи-то вечные стихи…

Завяжем бант бесконечности на хвосте у скучающей Вечности!
Повеселим старушку – и превратимся…
в лягушку… квак! квак!
потом превратимся в подушку…
в шумную побрякушку…бряк! бряк!..
в неведомую зверушку…
в детскую погремушку…
или в пивную кружку… бульк! бульк!
Можно еще превратиться
в синюю-синюю птицу…
в хрустальный графин или в графа…
а лучше всего —
в жирафа…
В кого только не пре-вращаемся – и снова к себе воз-вращаемся.
Снова крутимся-вертимся, маемся, на ногах не стоим – качаемся —
а все оттого, что вращаемся.
Вращаемся до бесконечности вместе с хохочущей Вечностью.