Array Антология - Тропинка в дивный сад

На деревьях щетинится иней поблекнувшей рванью,
Пропитались туманом кварталы. Морозно до слез,
До отчаянной злобы, до хриплого: «Время шаманить!»,
Чтобы небо – дождем, чтобы выстрелами пролилось,
Чтобы жалили капли, как пули, сутулые спины
Заскорузлых сугробов и рек неподвижную гладь.
Потому что в сугробах зимуют киты и дельфины,
А зима затянулась, и должен ведь кто-то камлать,
Чтобы плыли они поскорее к морям и ракушкам,
И прислали бы в кружке, надтреснутой чуть, молоко,
Там – корова кивает рогами неспешно-послушна,
Молоко у коровы – с дождинками, что с ледников
Сорвались и стучат, как тотемные зубы белужьи,
Призывая замерзшее небо оттаять скорей.
Кончен мой ритуал. Вот зима, спотыкаясь о лужи,
Замедляет свой ход, и ее обгоняет дождей
Долгосрочный сезон, изменяющий все, и настырно
Капли режут сугробьи горбы, отпуская в моря
Обитателей вод. Растекается снег. И всемирный
Обещают потоп. Я шаманю о солнечных днях.

Если ухом приложиться к шерстяному боку кошки,
Можно слушать сквозь мурчанье теплоходные гудки,
Большепалой пальмы шелест и насмешливый немножко
Голос моря с хрипотцою, чьи-то дальние шаги.
И вот этот, дальний кто-то, ловит свет, как дождь, руками
И разбрызгивает капли теплых солнечных лучей.
Капли пахнут ожиданьем и двумя большими псами,
Потому что две собаки знать хотят до мелочей:
Почему зима без моря и когда приедет кошка
Вместе с той, что дремлет где-то под урчание зимы.
Незаметно, постепенно и как будто понарошку
Темный кокон снежной дремы будет каплями размыт.
Вы окажетесь у кассы пассажирского вокзала,
Предвкушая перемены и движение вперед.
И отправитесь на звуки. Только кошка бы мурчала
Рядом плюшевой ракушкой и гудел бы теплоход.

Когда из глуши антресольного хлама
Покажется верный, как пес, чемодан,
Поспорят за место пальто и панама,
Проснется будильник, мигнет автобан
Похожей на взлетную ломкой разметкой,
И радионовость дождем пригрозит, —
Хлестнет предвкушение согнутой веткой
Лимонную дверцу ночного такси.
Оно подтолкнет с нетерпением в гущу
Аэровокзальной рябой суеты,
Качнет незаметно ступенькой бегущей
По шаткому трапу и, словно застыв
Служебной улыбкой красы-стюардессы,
Почти пропоет: «Пристегните ремни!»
Незваную дрожь отгородит завесой
Веселой и прерванной сном болтовни.
Продлится, сродни ощущению хмеля,
Стаканчик ситро превращая в часы:
Иссякнет напиток – закончится время
Немой внеземельности у полосы
Конечного пункта… Никто не встречает.
Прожжет послевкусием горечи миг.
И скажет: «Пора начинать все сначала!»
Никто не встречает. И ждет целый мир.

Аэропорт привычно переполнен,
Отложен мой стыковочный транзит.
Со стоном настроение летит
На серый пол, и просит алкоголя
Унылая душа, но, подхватив
Остатки обладания собой,
Ныряю в созерцательный покой.

Задержан рейс – превратности погоды.
И в зале ожидания табло
Предвыборной рекламой зацвело,
В кафе – аншлаг, шипение крем-соды.
Усталые, вздыхая тяжело,
Призывники пытаются уснуть,
Устроившись на стульях как-нибудь.

А мне не спится, наблюдаю встречи
И проводы с веселым кутежом.
Расхаживают с вьючным багажом
Цыгане, предлагая «что покрепче»
В стеклянной таре города Боржом.
И кажется мне – я живу сто лет
У стойки для буклетов и газет.

Ликует зал прилетов – повезло же,
Почти без опоздания пришел
Вечерний рейс. Табличек частокол
За линией досмотра и, похоже,
Встречают знаменитость: «Уэсли Пол»
Кричит плакат в руках седой мадам,
И тащит «Пол» тяжелый чемодан.

Спасительная глупость – отстраненность,
Не надо думать, только представлять
Что, может быть, часов так через пять,
Объявят неожиданную новость:
«Идет посадка, приготовьте кладь
Для личного досмотра в самолет».
Начнет короткий отпуск свой отсчет.

И на борту случайно, не иначе,
Окажется в соседнем кресле тот,
Кто нужен был всегда. Аэропорт,
Я стала на спокойствие богаче
И знаю, – все, конечно же, пройдет,
И каждый здесь почти на полпути
Навстречу счастью дальнему летит.

Он разминется с ней на пять минут,
На ленты пробок в перекрестках улиц,
Рассеянные блики фарных блюдец,
И сонный быт размеренного брака,
Там по привычке кактусы растут,
Бредет судьба по знакам зодиака,
Маячат мысли, – вот она умрет,
Освободятся ящики в комоде,
И, радуясь пространственной свободе,
Разложит он коллекции монет,
Коньячных пробок, карточек, банкнот
И фото с легкомысленной Аннет.
Он опоздает. Камерность палат,
Гнетущий запах камфарного спирта,
Знакомая фигура в простынь вбита.
Прочертят губы линию чужую,
Неясную, и слепо, наугад,
Неловко он прильнет для поцелуя.
И почему-то станет жаль себя,
Как будто отпуск близится к исходу,
Мешает страх пропавшего чего-то,
Растравливают смутные печали…
И он уедет, время торопя,
К ближайшему и лучшему началу.