Лидия Алексеева - Удивительные сказки ниоткуда

Путём таинственным петляя,
Обряды путаные применяя.
То по лестнице взбирались зыбкой,
Взвивающийся ввысь улиткой,

То шли, прижавшись к каменной стене,
То ползли, и всё в кромешной тьме.
Ему сказали, чтоб пригнулся,
И он, как только мог, согнулся,

Но головой всё же ударился о что-то,
Искры посыпались из глаз. И кто-то
Осторожненько его остановил,
Постоять спокойно попросил.

Вдруг он услышал звуки дивные,
То торжественные, то заунывные,
То сильней, то тише, замирая.
Царевич грезит, будто засыпает…

Но только он склонился в дремоте,
Как грохнули вдруг громы в высоте,
Серный запах появился,
И пол сквозь землю провалился.

Тут повязка с глаз упала,
Но видней ему не стало.
Он в сизом облаке тумана или дыма,
Но вот то облако проплыло мимо.

Царевич находился в большом зале,
У стен которого стояли
Каменные белые столбы.
Стол посредине необъятной ширины,

Накрытый яркою парчой,
Блестящей, словно золотой.
Синим пламенем на ней
Горели семь толстых свечей

Из воску ярого,
Девственно-белого.
Справа книга ветхая,
Такая старая и дряхлая,

Что, если подержать в руках,
Она тут же обратится в прах.
Слева знак, что век не вечен,
Древний череп человечий.

В нём символ смерти роковой —
Ядовитый змей живой.
Меж зубами торчит длинный,
Язык – будто хвост змеиный.

Он из пасти страшной дразнит,
Череп зубы жутко скалит,
А из впадины глазной
Башка торчит змеищи той,

Пасть зловеще открывает,
Из него жало выпускает.
Жуть берёт, кровь в жилах стынет,
Но всё царевич стойко примет.

Старец за столом сидит,
На царевича глядит.
На старце чёрная мантия надета,
Со знаками кровавого цвета.

Строгий взор из-под бровей,
Снега белого белей.
До коленок борода,
Тоже вся белым-бела.

В морщинах смуглое лицо,
А над головой кольцо
Светом голубым горит.
Старик тихо говорит

Голосом, словно с того света:
– Знаю, что пришёл ты за советом,
Как железного змея вам победить,
Чтоб народ от напасти его оградить.

Так слушай, царевич, и внемли словам.
Где-то далеко, точней не знаю сам,
Духи коварные, духи чёрные,
Великие колдуны учёные,

Не во сне, а наяву,
Произвели «разрыв-траву».
Ей цепи железные можно порвать,
Стены стальные вмиг поломать.

И меч, и копьё на куски разорвёт,
Но только не каждый траву ту найдёт.
Мало кто о ней что знает,
В дебрях укрытых произрастает,

В непроходимых дремучих лесах,
В страшных заболоченных местах.
Два змея огромных её стерегут,
Даже приблизиться к ней не дают,

Берегут как зеницу око.
Орёл, царь птиц, один он только
Имеет дар «разрыв-траву» сыскать
И из-под стражи той достать.

Найди орлиное гнездо,
С птенцами было чтоб оно.
Изготовь из железных прутьев сеть.
Подкарауль, когда орлу за кормом лететь.

Вот тут-то, царевич, уж ты не зевай,
Сетью железной гнездо накрывай,
Да так, чтоб орёл до гнезда не достал
И корм через сетку орлятам не дал.

Орёл в таком случае медлить не станет
И, меж двух зорей траву ту достанет.
Ей сеть на куски, прилетев, разорвёт,
«Разрыв же траву» под крыло уберёт.

А как у орла её сможешь ты взять,
Это придётся на месте решать.
Хитрость иль силу тебе применять
Или, быть может, как-то украсть.

Теперь запомни, царский сын,
Всё это должен сделать ты один,
Пройти все пути-дороги
Без дружины и подмоги,

Отыскать суметь, всё преодолеть,
А для этого нужно, царевич, иметь
Помыслы чистые, силу богатырскую,
Сердце горячее, веру беззаветную.

Помни, никто не должен ничего узнать,
Ты никому не можешь этого сказать.
Знай, стоит лишь тебе проговориться,
И мой совет уже не пригодится.

Он тотчас потеряет свою силу,
А ты найдёшь холодную могилу.
Маг-кудесник замолчал.
Меркнуть свет свечей вдруг стал.

Царевич кудеснику ниц поклонился.
Сизый туман там опять заклубился
И скрыл от него, не на миг, на века,
И свечи, и стол, и того старика.