Яна Солякова - Чувство летучести

Дует ветер с безжалостной силою,
Ветви в небе чернильном качаются…
«Беззащитное дерево милое!» —
Вдруг душа моя опечалится…

В темноте промерзающей — дерево…
Леденеет до сердца продрогшего.
Его гложет, как кость, ветер с севера…
Не уйти ему, что же хорошего?!

Не укрыться в тепло и в ласковость,
Кружку чая не взять горячего…
Ветер может ломать его, властвовать,
А оно не сбежит и не спрячется!

Мне не видно несчастного дерева —
Окна смотрят на южную сторону.
Сильный ветер дорос до стерео,
Бьётся, кружится чёрным вороном.

Чай вскипел. Борщ готов обжигающий…
Где там книга про странствия дальние?..
Про какой-то мороз ужасающий,
Про какие-то судьбы печальные…

Облака над двором — абажуром.
Свет от ламп, фонарей, от машин
Укрывает, как рыжая шкура
Двор ночной. А кругом — ни души.

Все по кухням, за чаем, в постелях,
Исчезают, торопятся спать.
Я — в оранжевой таю метели,
«Как светло!» — удивляюсь опять.

Рыжий снег в фонарях не иссякнет,
Льёт и льёт, как из душа вода.
Двор от снега утихнет, обмякнет…
И любая снежинка — звезда!

Звёзд нападали целые горы.
Всё безумней прогулка моя.
Угловатый расплавился город
В снежном танце ночного огня.

Где вы, чёрные, синие тени?
Воздух кружится, словно шальной.
Полон двор незнакомых растений,
Двор — не мой. Двор вообще не земной.

Я, наверное, тоже другая…
Может быть, не совсем человек…
Я ладонь поднимаю… Я знаю,
Что пойдёт из неё рыжий снег.

Тропинки заледенели.
Тропинки в лесу — грохочут.
А тихие тёмные ели
Неслышно готовятся к ночи.
Бегут по тропинкам дети,
Шуршат их комбинезоны,
И низкое солнце светит
Последним лучом сквозь кроны.
Восторженно лает собака,
И гулкое яркое эхо
Ныряет меж сосен без страха,
За взрывами детского смеха.
День тает, уходит по кромке…
Проносятся лыжники лихо,
Так весело, быстро и громко…
А в кронах заснеженных — тихо.
И тихие-тихие звёзды
На землю летят осторожно.
Недвижим темнеющий воздух,
И холод стоит невозможный.
И звуки совсем не мешают
Бесшумности старого парка…
Собаки бегут с малышами —
Им жарко.

Выпал снег. Значит — всё хорошо!
С неба сыплет ещё, и ещё…
Выпал снег, закружил, полетел…
Пролетел этот год… На плите
Чайник белый победно свистит,
Почему-то легко на душе…
Ну а снег всё летит и летит,
По колено сугробы уже.
И светло… Слава Богу — светло!
Все печали мои замело.

Деревья расслабились. Небо плывёт акварелью.
Декабрь на излёте, а в воздухе пахнет весной.
И кажется — март, и всего пара дней до апреля,
А там уже — солнце, зелёные листья и зной…

Пока лишь растаял на тоненьких ветках серебряный иней,
И хрупкость морозная звоном сорвалась с берёз…
Но жесткость ушла из застывших, безжизненных линий,
И ветер, как льдинки, унёс эту жесткость, унёс…

Деревья танцуют, качаясь почти не заметно,
И память о лете, как сон на ветвях шелестит.
Декабрь на излёте… Но птицы светло и победно
Поют… А ветрам ещё целую вечность до марта мести…

И синим, продрогшим, бездомным бродягам-метелям
Ещё заметать, засыпать по колено дома и стволы,
Ещё расстилать белым саваном щедро просторы-постели…
Но память сквозь снег прорастает наивным побегом травы…

За день до марта по синей дороге,
По переливам скользящего света
В лес захожу… У весны на пороге —
Роскошь пушистая снежного пледа…

Синие-синие, ярче, чем небо,
Вдаль убегают звенящие сани.
Небо поёт, отражаясь от снега,
И колокольчик звенеть не устанет.

Звон затеряется в белых берёзах,
Жёлтым туманом и розовым дымом.
Мягко сияет божественный воздух,
Самый насущный и необходимый.

Нет, не догнать мне далёкие сани…
Не рассмотреть белоснежную лошадь.
Синие тени скрипят под ногами…
День — просто сказочный, просто хороший.

И прибежала собака навстречу,
Светло-молочная, с радостной мордой…
Будет наполнен блаженством и вечер —
Нос у собаки и мокрый, и добрый.