Евгений Афанасьев - Угол зрения

При окучивании надо землю выбрасывать из борозды наверх. А существующий культиватор просто её уплотняет. Это мешает росту клубней. Я вот и приспособил на него лапы на пружинах. Окучник на скорости очень хорошо окучивает и рыхлит землю.

— Вот вам и будущий миллион! — показали мы хозяину на его поле.

— Дал бы Бог!

Они приехали к нам в посёлок три года назад из Узбекистана. Но родился Пётр Андреевич Дианков в Карелии, жена его Фаина Соломоновна — на Украине. А соединила их война.

От звонка до звонка, как говорят, прошёл по её дорогам Пётр Дианков. Начал командиром пулемётного взвода под городом Луцком.

— Бои были жуткие, — вспоминает он. — Целый месяц мы продержались, несмотря на непрерывные бомбёжки и танковые атаки фашистов. Но сила солому ломит, пришлось отойти. Отступали с тяжёлыми боями, под Ровно я был ранен.

Это было первое его ранение. Недолгое лечение, и в составе сводного полка Дианков участвует в обороне Киева, получает в этих боях второе ранение. После госпиталя его направили в Северо-Кавказский военный округ, в город Грозный, где стояла курсантская пехотная бригада.

— Здесь встретился со своей будущей женой, — продолжает Пётр Андреевич свои воспоминания. — Она прибыла в Грозный в качестве военврача. Свадьбу справляли всей бригадой. Скоро уже 55-летие нашей совместной жизни.

А война продолжалась. Фронтовая дорога привела молодожёнов под Ростов, который фашистам пришлось оставить под ударами наших войск. Там лейтенант Дианков был ранен в третий раз.

— Это теперь офицеры ходят в такой же полевой форме, как и солдаты, — говорит Пётр Андреевич. — А в те времена фашистам легко было нас различать, и они охотились за командным составом.

Полтора месяца в госпитале, и снова — фронт, тяжёлые бои. На сей раз в Сталинграде. Пётр Андреевич помнит, как к ним в часть приезжали Н. С. Хрущёв и Г. К. Жуков.

— Георгий Константинович приехал на командный пункт нашей, 51-й армии, для того, чтобы скорректировать наступательную операцию. Коренастый, энергичный, жестикулировал, когда говорил. По всему видно — волевой человек. Никита Сергеевич запомнился тем, что на голове у него была уж очень обыкновенная шапка — не то что не генеральская, а даже не солдатская, в деревнях крестьяне такие носили. Подошёл, поздоровался, поздравил нас с началом наступления.

Сталинградская битва закончилась для Дианкова четвёртым ранением. Затем было освобождение Крыма, Белоруссии, Прибалтики, ликвидация Курляндской группировки немцев…

После Победы Пётр Андреевич Дианков, получив вторую группу инвалидности, вернулся в родной Петрозаводск, к своей довоенной профессии учителя.

Интересуюсь у супругов, а как они очутились в Узбекистане?

— Там остались после эвакуации мои родители, к ним и переехали, — пояснила Фаина Соломоновна. — Я-то из Одесской области. Кончила семь классов, поступила на рабфак, а оттуда — в медицинский институт. Как раз перед войной его закончила. На фронте пришлось проходить практику.

Пётр Андреевич и Фаина Соломоновна Дианковы

— Страшно, наверное, было?

— Ещё бы. Особенно запомнился мне первый бой, первый мой раненый. Пуля пробила ему шею, всего залило кровью. Я плакала, а он меня успокаивал: «Не надо расстраиваться, всё обойдётся!» Понимаете, не я его, а он меня! Мне это очень, очень запомнилось.

О том, сколько ей пришлось испытать и как она проявила себя в этих испытаниях, говорят её награды: ордена Красной Звезды и Отечественной войны, медали «За боевые заслуги», «За оборону Кавказа».

И, раз зашла речь о боевых наградах, в семье их ещё пять, мужа — ордена Отечественной войны I и II степеней, Красной Звезды, медали «За оборону Сталинграда», «За оборону Киева».

— Живём мы нормально, — сказал на прощанье Пётр Андреевич. — Но тревожно за детей, за внуков. Как-то у них сложится жизнь? Слишком много резких движений делаем, особенно в последнее время. Тревожат события в Чечне. Нет слов, Грозный стал рассадником всякой шушеры, мафии, преступных элементов, которые туда понаехали. Без хирургического вмешательства, наверное, нельзя было обойтись. Но надо поступать очень осторожно. Мы-то чеченцев знаем, это очень гордый и упорный народ. Так и хочется сказать: одумайтесь, люди, хватит всё-таки войн! Мы, ветераны, знаем: нет ничего дороже, чем мир на земле.

Сколько у нас их, умирающих или уже умерших деревень… В одном только хрединском краю насчитали с десяток: Гавриловка, Боротно, Костолыжи, Ситенка, Ручьи, Вавиленка, Перстятка, Сикучи, Сидоровщина. Каждое из этих селений было когда-то целым колхозом. Производили в «Крестьянском монолите», «8 марта», «Первое мая», «Смерти интервентам» и других хозяйствах молоко, мясо, сеяли лён, хлеба, выращивали картофель. Но, как говорят, было, да быльём поросло. Сейчас в этих когда-то многолюдных селениях осталось в лучшем случае по два-три дома, да и те в большинстве с заколоченными на зиму окнами.