Татьяна Абрамова - Без покаяния

Так, дай нам, бог, немного и немало,
Полна ладонь и дом, она — со мной,
Ты дай мне, бог, чтоб нам не перепало
с чужих столов объедков жалких горсть…

Ты дай мне, бог, любви, которой мало…
в пустыне дней… опустошённо… выпить
чтоб, как воды напиться, умирая…
Не дай мне, бог, чтоб стал я с нею третий…

Как рысь и шаг… благослови аллюр
дорог моих… вершинами в горах…
закрой мои уста… когда люблю…
моей неосторожности в словах…

Так, дай нам, бог, немного и немало,
Полна ладонь и дом, она — со мной,
Ты дай мне, бог, чтоб нам не перепало
с чужих столов объедков жалких горсть..
2016.09.30.

Достал же леший болтовнёй,
пойдём Кикимора со мной,
на буераки-реки-маки,
где даже не живут собаки.
А он же ведь болотный гений,
и Лире неприметно служит,
сказал, что он с ветрами дружит,
и семенами пашни сеет…
Так уболтал в болотной жиже,
что я дела все отложила,
травой болотной нарядилась,
и долго так пред тем молилась,
чтоб чаща косяки забыла,
где я случайно согрешила.
А Леший говорун был сладкий,
шептал на уши мне загадки,
мне космы зачесал сам гладко,
но истерил чуток в припадках.
Ах, Леший был кудрявый парень,
из этих, из столичных спален…
Но всё ж разбойник он порока,
душил нас сигаретным смогом.
Он был примерным семьянином,
ваял он души и сортиры,
шептал траве, орал ромашкам,
ох, незабудка — ты ведь, Машка!
И был бесовски неприметен,
но всех пригожее на свете,
мою кикиморскую душу
он уболтал, не спи, послушай!
Но старый друг Баян-Кошара
всё ж был милее и пушистей,
и с ним мы были точно пара,
он мыл от красок мои кисти,
которыми я малевала цветы и песни,
кикимОрски его всегда я посылала,
а он не уходил, притворщик.
А Леший тот упал в занудстве
в моих глазах, и «до» фальшивил,
пел про гаремы и беспутство,
и про Канары, и Мальдивы.
А я зелёною душою растрескалась
на торф залётный…
Ведь верный друг Баюн болотный
мурлычет лучше, превосходней…
И что сказать, меняю мыло
с душистым запахом лаванды
на плоскогубцы или шило,
с печалями шепчу им мантры…
Баюн, мой кот мурлыкал мило,
пушистостью он терпеливой,
всех превзошёл, и так игриво
он пришлых обошёл кумиров.
2016.09.28.

Письма… но слова
не складываются в мысли,
заскорузлые… бьющие неистово
мысли — шрапнели, дроби, пули,
со смещённым центром тяжести,
разрывающие ткани и сосуды,
невидимыми чернилами пишущиеся,
письма, а, может, это кровь,
хлынувшая из аорты,
липкая и горькая, испепеляющая,
волосы вздрагивают…
это, наверное, сквозняки…
ветрено, холодно…
надо бы закрыть окна…
и пятна на экране дисплея,
виртуальные… невыводимые…
на какой центрифуге
отжимали твоё сердце,
выжимали, и за грудиной
ничего не осталось — мышца…
но она всё равно болит?..
2016.09.20

Скажи, кукушка,
в дебрях чёрных
За что бросаешь
ты детей?
И на погибель
обречённых,
Младенцев-
дочек, сыновей?
В их горе-
тёмными ночами,
В слезу —
на стёклах детдомов,
И плачут
вечные печали:
Где мама?
Где наш отчий кров?
Но нет гнезда
у серой птахи,
И жизнь
без лишних аксиом…
Я слышу…
Кукушонок плачет,
Года считая,
ищет дом…

Я тебя собирал у времён и народов,
Я тебя рисовал вместе с временем года,
Я тебя высекал из скалы, белой глыбы,
И с восторгом лепил из куска серой глины.

Наложил я улыбку на холст запылённый,
Смотришь строго с гравюры моей эталонно,
Образ твой проступает в мои негативы,
Я пишу о тебе и слагаю я рифмы.

Я точу белый камень резцом неустанно,
Чтоб увидеть тебя наяву и экранно
Безымянною, хрупкой и сверхсовершенной,
Я такую не встретил, мне жаль, несомненно.

Я её написал в благородстве и чести,
С красотой неземною и вечной невестой,
Я главу преклонял, как у доброго сердца,
Я её изваял, имя мне неизвестно.
2016.03.

Мы были счастливы, когда
Звенела вешняя вода,
И плыли лебеди в пруду.
Я где теперь тебя найду,
А я искал, скитался я,
бродягой был,
И всё смотрел на горизонт,
В толпе искал тебя одну,
Так дай тебя я обниму
На расстоянии долгих лет,
За ту не встречу я пою,
Что не совпали те пути,
А я всё ждал, не смог уйти…
Так дай тебя я обниму,
Я о тебе сейчас пою!
2016.03.