Михаил Непомнящий - Зазеркалье-2017

Поставь мне чёрную пластинку —
сквозь скрежет времени услышу
я скрипку юности моей
и зрелости фортепиано,
и хриплый старости фагот,
и — тишину,
и тишину…

Пустяк — недолгий дождь,
ночной пустынный пляж.
Пусть ты морская дочь,
я твой влюблённый паж.

Спряди из пены прядь,
волной себя укрой,
гляди, трепещет гладь,
погладь её рукой.

Стихия спит у ног.
Не стихнет в сердце боль.
Запомни эту ночь
и наш неравный бой.

Себя не превозмочь,
когда любовь не блажь.
Пусть ты морская дочь —
я твой любимый паж.

Твоя упруга грудь — мячик!
Манящий взгляд и холодок тела…
Я муж давно, но пред тобой — мальчик.
Как я не смел, как ты — смЕла,

Как ты смелА!
Мне за тебя срашно,
ты запредельную берёшь скорость.
Матрона ты и мэтр страсти,
я ученик твой и твоя гордость.

Союз наш странный осуждён богами.
Как пред тобою все убоги боги!
И если даже станем мы врагами,
не расплести нам рУки и дороги.

Судьба творит свой произвол.
Ты вся, как яблоня в цвету.
Тебя в богини произвёл,
но богом быть невмоготу.

Твой гибок стан, а сан высок,
я ж — иезуит и изувер…
И вдавлен поцелуй в висок
и холоден, как револьвер.

Врал ворон — вор он и враль,
а на дворе выл февраль,
но лишь в конце сентября
поняли мы, что не зря
каркал нам черный чудак,
крылья расправив, как фрак;
знал ворон — вор, но не враль,
как быстротечен февраль.

Ты, знаю, Тютчева поймешь:
«Мысль изреченная есть ложь».
Но если так, скажи ты мне,
неизречённая — вдвойне?

Брать — значит, всё, что захочется!
Тратить — так всё до рубля!
Женщина, Ваше Порочество!
Как же Вас носит земля?

Но и с землей перемешана,
в спазмах любви и тоски,
Ваше Высочество, Женщина!
Вы к небесам так близки!

Мы справляем тризну
или именины?
Ты была капризна,
но была любима.

А теперь покорна
стала, иронична —
смотришь без укора,
любишь по привычке.

Догадаюсь сам уж,
отчего молчишь ты :
скоро выйдешь замуж
и родишь мальчишку.

За что ты мстишь судьбе,
скривив в усмешке рот?
Я говорю тебе:
«До свадьбы заживёт».

Ну вот, молчишь,
пора
и каламбур понять бы:
все заживёт, но лишь
до свадьбы, лишь до свадьбы.

Скрестились параллели —
мгновение, постой!
Мы оба заболели
одной болезнью — с той
лишь разницей меж нами,
что ты, наверняка,
её измеришь днями,
мои же дни — века.

Из дома уходите на рассвете,
пока еще не цепко держит дом,
и спят ещё в кроватках ваши дети,
и жёны спят, и тьма царит кругом.

Промедлите — вас схватит дом клещами,
запутает в себе, как лабиринт,
навалится делами и вещами
и стянет волю, точно рану — бинт.

Когда же небо вспыхнуло зарёю,
переступить не пробуйте порог —
вам в пятку смертоносною стрелою
вопьётся ваш для обуви рожок.

Господь с тобою, уходи.
Всё слишком призрачно и зыбко.
Остались только:
боль — в груди,
на карточке — твоя улыбка.

Ты помнишь, как чеширский кот?..
И нам, выходит, способ ведом.
Но это слишком,
пусть уйдёт
улыбка за тобою следом.

И вот тогда наступит срок,
что предначертан нам судьбою,
и мне останется лишь Бог,
но ты ушла, и Бог — с тобою.

Увы, иного не дано:
пускай в душе бушуют бури,
а мы, на кухне сидя, курим
и пьём тягучее вино,
и тянем разговор никчёмный
на протяженьи стольких лет;
пожалуй, лишь умалишённый
постичь сумеет этот бред
и сам при этом не свихнётся,
но мы иначе не должны
жить, и одно лишь остаётся:
«Уснуть, уснуть и видеть сны».