Игорь Рожкевич - Капают с пальцев ноты

Ведь наугад провидцы будущего прорывались.
Своей неповторимою походкой каждый шёл.
Непостижимо, что ворота неба всё не закрывались
И каждый импрессионист своё сокровище нашёл.

Я помню томный взгляд, пронзительные речи.
«Что вы сказали? Опрометчиво? Шутя?»
Эмоций яростных тогда застыли печи,
Моё сознание в осколочки дробя…

Она ушла. А мыслей листопад кружился,
Минувшим покрывая голову мою.
Потом уже не мучил, просто снился.
Сиюминутность встречи воспою…

Былых побед восторженные дали.
Лихих поступков призрачные дни.
Кусты живой сирени долго увядали.
Мне хорошо. Не будоражат, не зовут огни…

Берёзка лист свой бережно роняет.
Суровый цикл Природы вечно на бегу.
Надежда что-нибудь понять тихонько тает.
Всё лучшее, быть может, сберегу…

Сияньем капельки росы разбужен.
Невероятно! Сам себе надёжный друг.
Порой не знаем, кто нам, правда, нужен.
Ой, как непросто выбрать своей жизни круг…

Гиперчувствительности дар
Или проклятье,
Срывающее нервы напоказ,
Наносит мне удар.
За что распятье?
Нестерпимо душно.
Жизнь мимолётна в жгучий час.

Тот беспричинно злится…
Эта смотрит косо…
Покой мой растворяется в огне?
Клещ зазеркалья жаждет впиться?
Безумие вопросов
Мне не даёт прохода.
Ответы утонули в вышине.

Ошибка восприятия.
Вокруг живые люди.
И каждый вправе быть самим собой.
Тисков запретного объятия
Предчувствую прелюдии.
У психики вновь перенос,
А в матрице системный сбой.

Однако, поздно…
Мозг в разлуке
Накручивать сюжеты побежал…
Пытаюсь медленно и осторожно,
Гладя муки,
Извлечь опустошённости кинжал.

При этом знаю твёрдо:
В чём-то все едины…
Не мы придумали те правила игры.
Порывы эгоизма гордо,
Прямо в середину,
Вбивают клин непонимания в миры.

Свет утренней звезды тускнеет. Догорают свечи.
В душе неумолимо жжёт огонь.
Скрипач в надежде долгожданной встречи.
Звук не идёт в его открытую ладонь.

Кипучий нрав успокоение презреет.
Вулкан эмоций. Ритмов антимир.
Стаккато-пиццикато горделиво реют,
Устраивая чувствам славный пир.

Сверхчеловеческая виртуозность. Годы жизни.
Скупые пальцы нервно бьют струну.
Подобно шторму лихорадочно вскипают мысли,
Ловя стремглав потустороннюю волну.

Пока нелепа поступь хаотичных звуков.
Как же излить переживания в струне?
Потерян ключ от чудотворных люков,
Манящих откровением в небесной вышине.

В борьбе с безудержным собой приходит вечер.
Концертный зал. Не протолкнуться меж людей.
Душевные терзанья музыканта бесконечны.
Скорей бы вырваться из омута идей!

Раздвинут занавес. Творец в своей стихии.
Идальго ярости. Традиционности изгой.
Отдавшись целиком безумной эйфории,
Скрипач лишь в звуках обретает миг-покой.

Зрачки расширены. Животрепещущие те мгновенья —
Прямая связь меж небом и землёй.
И удивительно! Забыты напрочь поиски-сомненья.
Импровизация торжественно ведёт чудесною стезёй.

Застыла публика. Забыты все насмешки и оскалы.
Лишь кровь стучит в восторженных висках.
«Остановиться!» Мысле-вопль запоздалый.
Струна, порвавшись, дребезжит в неверящих руках.

И тишина. Вот, что искал он в трепете душевном.
Беззвучье. Знак небес. Ведь это лучший звук!
Маэстро потрясён преображением волшебным.
«Неужто разомкнулся всех мучений круг?»

Вперёд, вперёд. Аппликатура перестроена мгновенно.
Достаточно печали. Нужен «фа-мажор»!
Взлетели искры окрылённо-вдохновенно.
Завыл аплодисментами ликующего зала хор.

Цикато призрачности. Всплеск задумчивого скерцо.
Сияющий рывок на крыльях звука вниз.
Легко закончил Паганини, постигая сердцем,
Двадцать четвёртый, пламенный, каприс.

***
Отмеряя надёжные вёсны,
Озаряя проторенный путь,
Всё спешу, невзирая на звёзды,
Чувства мира поярче вдохнуть.

Затухает раздумий возвышенность,
По ночам не дававшая спать.
Нам роднее и ближе обыденность.
От небес непонятно что ждать.