Йост Вондел - Трагедии

Как, стольник, возросла людского чванства мера,
Что верою себя зовет любая вера!
Религий множество — неужто навсегда?
Неужто не в одной, всеобщей, есть нужда?
Потребны ль господу такие христиане,
Со словом божиим не в сердце, а в кармане?
И как не помянуть речение Христа [308] ...речение Христа... — "Приближаются ко мне люди Устами своими и чтут меня языком, сердце же их далеко отстоит от меня" (От Матфея, XV, 8).
О тех, не сердце кто приблизил, а уста?
Спасителю нужна душа, а не цитата,
10 Что приготовлена всегда у пустосвята;
Подобна братия премерзкая сия
Повапленным гробам [309] ...повапленым гробам... — От Матфея, XXIII, 27. , исполненным гнилья.
Был не таков, о нет, отец голландских граждан [310] ...отец голландских граждан... — К. П. Хофт, отец поэта П. К. Хофта, которому посвящена сатира. См. также сонет на смерть К. П. Хофта, наст, изд., с. 277 и примеч. к ному. ,
Кто в качестве главы народом был возжаждан,
Кто внешностью благой являл благую суть, —
И вот, после того, как он окончил путь,
Мы сетуем о нем, скорбя неизмеримо:
Коль с кем-то он сравним — то с консулами Рима,
Что целью числили раденье о стране, —
20 Был землепашца труд тогда в большой цепе,
А золотой посул из вражьего вертепа
Ценился менее, чем жареная репа [311] Ценился менее, чем жареная репа. — Вондел обыгрывает сюжет из древнеримской истории. Когда посланцы самнитов явились к римскому полководцу Манлию Курию Дептату, чтобы предложить ему золото за предательство, он жарил для себя репу на костре и ответил самнитам, что репа ему дороже их золота. .
Таким его навек запомнил город мой —
С морщинистым лицом, зато с душой прямой.
Как не почтить теперь тебя с печалью жгучей,
Опершийся на трость державы столп могучий!
Уж лучше никогда не вспоминать бы мне
Дни Катилины, дни, сгоревшие в войне [312] Дни Катилины, дни, сгоревшие в войне... — Под Катилиной здесь следует понимать графа Роберта Лестера, покушавшегося на республиканские свободы в Нидерландах так же, как Катилипа покушался на них в древнем Риме. ;
Ты посвящал себя служенья доле славной,
30 Когда твою главу главарь бесчестил главный [313] Когда твою главу главарь бесчестил главный... — Т. е. статхаудер Мауриц Оранский. , —
Ты был бестрепетен и не щадил трудов,
Спасаючи сирот, изгнанников и вдов.
Ты не искал вовек ни почестей, ни денег,
Не роскоши мирской, а милосердья ленник,
Всем обездоленным заботливый отец —
Зерцало честности, высокий образец!
Вовек ни в кровь, ни в грязь не окунал ты руки,
Ты ни одной мольбы не приравнял к докуке,
С которой мыслию оставил ты людей?
40 Коль ты глава для всех — то обо всех радей!
Да, мог бы Амстердам тебя возвысить вдвое,
Возьми он в герб себе реченье таковое, —
Сим принципом навек прославился бы град,
Поскольку следовать ему ценней стократ,
Чем обладать казной реалов и цехинов, —
Страна бы процвела, преграды опрокинув.
Когда б нам не одну иметь, а много глав,
Испанцам убежать осталось бы стремглав,
Воскреснуть бы пришлось велеречивцу Нею [314] ... велеречивиу Нею... — В 1607 г. священник Ней (Ян Нейен) от имени Испании открыл переговоры о перемирии с Нидерландами. Ней умер в 1612 г. ,
50 Чтоб, мощь узрев сию, склониться перед нею,
На перекладинах, столь безобидным впредь,
Пиратам Дюнкерка [315] Пиратам Дюнкерка... — т. е. каперам, грабившим голландские суда поблизости от Дюнкерка. Виселицы, на которых оставляли висеть тела пойманных и повешенных каперов, ставились в Волевейке, возле устья Эя. висеть бы да висеть,
И кто же посмотреть при этом не захочет
На капера, что нам сегодня гибель прочит,
Что с наших рыбаков дань жизнями берет,
И всюду слышен плач беспомощных сирот
И безутешных вдов, что у беды во власти, —
В корыстолюбии причина сей напасти,
Что выгоду свою за цель велит почесть, —
60 Коль выражусь ясней — меня постигнет месть,
Позор иль даже казнь за разглашенье истин.
Защитник истины повсюду ненавистен.
Их мудрость главная — помалкивай, кто сыт.
И я бы ей служил, да сердце не велит, —
Она крушит мою земную оболочку,
Так юное вино разламывает бочку.
Неисправимец, я исправить век хочу,
Век, что себя обрек позорному бичу,
Наш век стяжательства, наш век злодейских шаек,
70 Клятвопреступников, лгунов и попрошаек.
Когда бы жил Катон [316] Когда бы жил Катон... — Катон, Марк Порций (234-149 гг. до н. э.) — римский писатель и государственный деятель, приверженец строгой гражданской морали. еще и до сих пор,
Как стал бы яростен его державный взор,
Узревший этот век, погрязший в лжи и войнах,
Смиренье нищее всех честных и достойных,
И власть имущества плутов, имущих власть.
Он возглаголал бы: "Сей должно ков разъясть!
Сей должен быть корабль на путь наставлен снова!
Сместить негодного потребно рулевого,
Что корабля вести не в силах по волнам,
80 Подобный увалень лишь все испортит нам, —
Покуда больших бед не сделал он — заране
Я за ухо его приколочу к бизани!"
Коль был бы жив Катон — не знать бы нам скорбен,
Но нет его — и мы все меньше, все слабей,
И диво ли, что нас враги опередили [317] ... враги опередили... — Т. е. английские конкуренты на море. ,
Пока стояли мы средь моря, в полном штиле,
Полуразбитые, почти что на мели.
При рулевых таких — плывут ли корабли?
И можно ль осуждать безнравственность поступка
90 Того, кого несет к земле ближайшей шлюпка?
Но отрекаться я от тех повременю,
В чьем сердце место есть сыновнему огню,
Любви к отечеству: они, как жемчуг, редки,
Когда на серости — парадные расцветки;
Но унывать зачем, пока у нас в дому
Толика мудрости дана кое-кому,
Довольно есть таких, кто не подходит с ленью
К правоблюстительству, к державоуправленью,
И кто не припасет для собственной мошны
100 Ни одного гроша общественной казны;
Не соблазнится кто хитросплетеньем лести,
Не будет господу служить с мамоной вместе.
Благочестивец где, что наконец вернет
Расцвет Голландии, ее былой почет;
Неужто мысль сия — крамола перед богом?
Неужто говорю чрезмерно новым слогом?
Нет, все не так, увы. Роскошны времена.
Откормлен жеребец, чтоб дамы допоздна
Могли бы разъезжать с детьми в златой карете, —
110 Тем временем растут и в брак вступают дети,
И мода новая идет по их следам, —
Как флаги рыцарей, шуршат вуали дам,
Кто повести о них внимать хотел бы дале —
В сатире Хейгенса [318] В сатире Хейгенса... — Имеется в виду сатира Константейна Хейгенса (1596-1687) "Драгоценная глупость" (1622). Вондел очень рано оценил несомненную и универсальную гениальность своего младшего современника — поэта, драматурга, композитора, дипломата. отыщет все детали:
Он пышность глупую, клеймя, избичевал.
Царит излишество и требует похвал [319] Царит излишество... (и далее до ст. 122) — Непосредственным поводом к написанию "Скребницы" послужил судебный процесс, который велся в 16251626 гг. против шести членов роттердамского адмиралтейства. Сущность предъявленного обвинения изложена Вонделом в данных шести строках. ,
Чиноторговствует и шлет врагу товары [320] ... и шлет врагу товары... — В поставках врагам товаров (сыра и масла) был уличен бывший обер-бургомистр Рейнир Пау (см. о нем примеч. 1 к "Новой песне Рейнтье-лиса" и примеч. 25 к сатире "Развратники в курятнике").
Ни на единый миг не опасаясь кары,
Не платит пошлины, — коль платит, то гроши,
120 С контрабандистами считает барыши
И казнокрадствует, притом совсем без риска,
Поскольку есть на все кредитная расписка,
И часто говорит, что, мол, ему не чужд
Весь перечень людских наклонностей и нужд.
Что ж, кто последним был, возможно, первым станет.
Все лупят ослика — общинный ослик тянет.
Вези, осел, зерно! Держава ждет муки!
Нам должно погонять, тебе — возить мешки,
Доволен будь, осел, гордись своим уделом,
130 Свободен духом ты — пусть несвободен телом.
Но ты заслужишь рай, трудясь своим горбом,
Нам это не к лицу, а ты — рожден рабом.
По доброй воле ты обязан мчать вприпрыжку!
Животное бежит, забывши про одышку,
Про кашель и про пот, — торопится в грязи.
Коль взмолишься, упав, то все равно ползи,
Осел кричит, пока погонщик с мрачной злостью
Из христианских чувств его лупцует тростью.
Как страсти, злые столь, в сердцах произросли?
140 Как не разгневаться? Управы нет ужли
На тех, кто из казны деньгу гребет лопатой?
И долго ль кары ждать сей шайке вороватой?
Неужто палачи перевелись у нас?
Их целых три нашлось [321] Их целых три нашлось... — Вондел намекает на казнь Олденбарнвелта, но по цензурным соображениям оставляет "острую тему" недоговоренной. , увы, в недавний час...
А если спросит кто, о чем такие речи, —
Отвечу: знаешь сам, ты, подлый человече!
Красуясь наготой, рыдает эшафот,
Клиентов столько лет он безнадежно ждет,
И скорбно каркает, над площадью летая,
150 Некормленых ворон обиженная стая.
Ну, нынче Гарпиям раздолье для лганья —
К сверженью всех я вся, мол, призываю я,
Мол, требую господ лишить господской доли, —
Слова такие — ложь, конечно, и не боле.
Крестьянину оброк положен был всегда,
На свой надел права имеют господа, —
И поглядите все, чьи упованья благи,
На Йориса де Би [322] На Йориса де Би... — "Би" — по-нидерландски "пчела"; Йорис де Би (ум. 1628) на протяжении 42 лет был генеральным казначеем Гааги и прославился своей честностью. , на пчелку из Гааги,
Кто потреблял нектар, — поклясться я готов, —
160 Лишь со своих лугов и со своих цветов.
О славные мужи, скажите мне, когда же
Беднягу-ослика избавят от поклажи?
Он выбился из сил, притом уже давно, —
И что убережешь, коль все расточено?
В былые дни казне был пересчет неведом,
Но, мыши, радуйтесь теперь кошачьим бедам!
О благородный Хофт, поэзии глава,
Моя встревожила курятник булава,
Не трогать личностей поставил я задачей:
170 Да слышит слышащий и да взирает зрячий.
По мере сил воздал я вашему отцу,
Быть может, хоть листок приплел к его венцу.
Сие порождено не суетною лестью,
Но только искренним стремленьем к благочестью.
С натуры список мой, бумаги долгий лист,
Я вечным зрить хочу. Не так ли портретист
Продляет век души, запечатляя тело, —
Чтоб жить она могла, пока творенье цело?