Клементина Бове - Ужель та самая Татьяна? [litres]

Да. Так.

Чего?

Нет, ничего. Продолжим.

Не выйдет ничего. Свободной быть хочу,

А не такой как Ольга;

а он – он ещё больше закоснел…

Всегда мы шли по жизни в направленьях разных.

Ах вот как.

Немного странно это слышать – вижу я,

Что он идёт быстрее, всё быстрее

По направлению к тебе…

То есть как?

Идёт он.

Как так?! Идёт куда?

По улице Суффло

И поднимается сюда. К библиотеке.

Что? Вот сейчас, с ним объясняться прямо здесь?

Да. Он уже вошёл… и предъявил читательский билет.

Вот удивительно – он даже не просрочен!

Но как ты можешь это знать …

Я знаю всё.

Вот он по лестницам взбегает.

Что, куда ты?!

Я книги возвращаю и бегу

Отсюда вон.

Его как раз ты встретишь

На верхних лестницы ступеньках…

Я в ловушке.

В ловушке я. (Вздыхает.)

Да, всегда была в ловушке.

Кончай строить из себя трагическую героиню. Иди поговори с ним.

Я бы на твоём месте просто бросилась бы ему на шею, так и знай.

Татьяна ищет взглядом, где бы скрыться.

Просторна, как вокзал, библиотека.

И слишком высоки ее аркады…

Кругом студенты все уткнулись в книги, —

Согбённы спины юных мандаринов,

Воткнувших в уши разноцветные беруши.

Они, зубрилы, просто равнодушны,

белые страусы,

очкарики – поглотители философских цитат, —

но ты, Татьяна,

единственная здесь мандаринка,

взыскующая жизни настоящей, не книжной;

бросайся к нему немедля, обними его!

Никто (кроме меня) этого даже не заметит.

А я никому не скажу…

«Тю, деточка

(это она ко мне обращается: ну и нахалка!),

Исключено: этого не будет;

К счастью, у меня ещё осталось немного достоинства ».

Ну-ну. Что ж, ОК, моя Татьяна,

Тогда уходи. Вот мы сейчас и поглядим на твоё достоинство…

И вот она выбегает,

А на верхней ступеньке – Евгений…

Прикрываясь ноутбуком, точно панцирем квадратным,

Закрывая им лицо,

по ступенькам мчась подальше

от всего, что хочет сделать

он – его я понимаю

куда лучше, чем её! —

наконец она застыла:

он догнал её и хочет

крепко приобнять за плечи,

но мешает ноутбук…

Я б хотела быть Татьяной!

А она вся покраснела,

тихо шепчет, вырываясь:

«Не хочу я, чтобы сцену

Здесь устраивал мне ты!»

Отчего ж? Декор прекрасный:

Храм пера стеклобетонный,

И паяцы в книгах рыщут…

А она опять бежит,

По ступенькам вниз несётся…

Он за нею. «Умоляю,

объяснить мне дай… послушай!»

Резонирует под сводом

Полный страсти бас-профундо,

Повергая Таню в трепет.

В страхе Таня жмётся к стенам,

бег замедлив…

тут Евгений

изловчился —

за руку ее схватил,

нежно сжав, не отпустил… —

О рук взаимное пожатье…

Как оба вздрогнули. И кажется им вдруг,

Что из-под ног ступеньки уплывают,

И лестница ожившая

Несётся вверх и вспять,

Вон пролетает полный книг стеллаж,

Как будто Эшера [14] Мауриц Корнелис Эшер (1898–1972) – нидерландский художник-график, прославился литографиями и гравюрами в жанре «невозможной реальности», изображающими необычные геометрические конструкции и сложные трёхмерные объекты. безумный карандаш

Нарисовал пространство без опоры…

Нет почвы под ногами – рухнуть впору.

Но, кажется, лишь за руки держась,

Друг дружку можно было бы спасти…

«Татьяна, слушай, —

выдохнул Евгений, —

Как глупо это всё,

Я знаю, ты

Работе предана своей всецело,

И этот Кайеботт, и твоё дело,

Но слушай, я хочу пообещать:

С тобою никогда не будем мы скучать;

С десяток лет назад я был дурак, я был иной;

Теперь иначе всё – останься здесь, со мной,

Мы будем вместе навсегда, как ты хотела,

А я хочу теперь —

Послушай же меня…»

И разливается Евгений соловьём

О том, как сладко заживут они вдвоём;

Кругом спешат туда-сюда студенты,

А он всё на ушко ей шепчет о своём:

о прогулках на берегу лагуны,

когда море присыпано лунным светом;

потом вместе в душ – и пусть кафель

долго хранит отпечатки влажных ступней – его и её;

и завтраки непременно в постели,

но так, чтобы поднос

не сверзить с одеяла в поцелуе,

когда сквозь жалюзи пробьётся утреннее солнце

и пол покажется лучисто-полосатым…

обыкновенным чудом манит он Татьяну —

как вместе на коньках кататься будут,

хоть никогда он не вставал на них,

лицом упасть в искристый снег сугроба…