ААА. Ю. Эйхенвальд - Когнитивный диссонанс

Пусть только, это будет тварь, дополнительному допросу не подлежащая, да хоть бы эта сука, которую, как слышали люди, хотел утопить Герасим.

Что значит «передумал», он хочет запутать следствие? Люди слышали, что он кричал: «Утоплю суку»!

А записка… пусть это будет ваша недописанная записка, которая деликатно объясняет барыне судьбу собаки, ведь, барыня такая жалостливая.

Впрочем, записку, да и ваше личное участие, лучше, пока не упоминать.

И, пожалуйста, более никаких
персонажей и умных рассуждений.

Завтра я должен

отвезти ваше донесение…

Я понимаю, что идёт седьмой час вечера, но вы уж, постарайтесь…

И, если всё хорошо обойдётся, завтра же и поговорим…

о вашем назначении в Париж.

Засим, всё!

Жду вас завтра, до обеда. Кланяйтесь барыне и Танюше».
Иван Сергеевич не любил, но хорошо умел материться. В этом самом умении, он активно упражнялся по дороге домой: слова «вы уж постарайтесь» и «Ваше превосходительство», витиевато и с выдумкой сочетались с традиционными, жаль, что всё это, никак нельзя было записать. Внутренний монолог взбодрил Ивана Сергеевича, конечно времени маловато, но, как сказал бы Пафнутий Феодорович: «Государева служба – это вам не…»

К утру произведение, известное многим читателям, было готово, переписано набело и сложено в портфель.
Так, относительно счастливо, закончилась история, заставившая Тургенева написать замечательный рассказ.
История же, нашей с «французом» совместной поездки на поезде, закончилась не так: вошёл проводник, в сопровождении начальника поезда…
у француза – рассказчика…
не нашлось билета.
Это могло бы послужить началом совсем нового рассказа, но я, ничего про это рассказывать не буду, мне не нравятся истории, в которых интеллигентный человек пытается объяснить проводнику, почему у него нет билета.

Лучше, давайте ещё немного про г. Тургенева. Ещё в школе, нам внушили, дескать, сотрудничать с жандармским ведомством, как говорил Пафнутий Фео —
дорович (он, ведь, сам…): «Это, не есть хорошо»!

Чтобы не бросать незаслуженный упрёк Ивану Сергеевичу, разберём ситуацию: был ли, г. Тургенев патриотом? – безусловно был, это нам,

в той же школе растолковывали.

А, относился ли он, к той части патриотов, которая, на благо страны, бескорыстно распространяет «пакости» про начальство и правительство,

или к той части патриотов, которая, на благо страны, небескорыстно, но исправно, докладывает про первых, «куда надо», или даже,

отлавливает оных —

вопрос не простой.

Это вопрос, который требует работы в архиве «Жандармского управления» или, как там оно…

правильно называется.

А есть ли, в этих самых архивах, что-то про Тургенева, и то ли это, про что,
я вам рассказал – Бог весть.

И вообще, архивы – это специфический, и не шибко доступный, источник – пойди найди там, что надо.

Я же, опираюсь на твёрдое убеждение моего случайного знакомого, что всё, что ему поведал отец —

есть чистая и несомненная правда.

И, то, что я от себя додумал – есть чистая и несомненная правда,

ибо, по-другому и быть не может. (Хочу заметить, что очень многие «подлинные истории» опираются

на подобного рода источники.)
Чуть не забыл, по итогам расследования, почтмейстера наградили медалью, и с повышением в чине,

отправили служить…

кажется, в Тамбов.

То было постоянство, а не скука,
Не захотел, ну что ж, один живи.
Покуда не накроет нас разлука,
Чего мы понимаем о любви.
Глаза закрою, вспоминаю ту,
С которой, не сумел дожить до лета,
Не вляпавшись по горло в темноту,
Не оценить нам солнечного света.

………………………………………………….

«За что мы любим лошадей!? —
Глупый вопрос!
Лошадь, к вашему сведению, существо умное и нравственное, этим она выгодно отличается от большинства людей». —
Так просвещал меня известный в «окололошадиных» кругах любитель этих, как он говорил, благородных существ.