ААА. Ю. Эйхенвальд - Когнитивный диссонанс

геевич с рюмкой пунша в руке (да, чтобы дама раскраснелась и смотрела не отрываясь, блестящими глазами, да ещё за столом рядом
молоденькие Гера и Танечка).

Барыня, наконец-то, почувствовала себя счастливой. Проснувшись, она улыбалась, предвкушая встречу, она выглядывала в окно и искренне радовалась, как славно нынче травка зеленеет и солнышко блестит…

А, вот и Иван Сергеевич!
Протягивая руку для поцелуя, барыня знала, что он «влип» и «никуда не денется».
Что же касается господина Тургенева…
Конечно, эта пьянящая атмосфера, когда, кажется: протяни даме руку, скажи ей негромко: «Позвольте»! – И она… непременно позволит…

Надо ли напоминать, сколь соблазнительно выглядят дамы в такие минуты и чем, это должно было закончиться.
Но, как сказал бы Пафнутий Феодорович: «Государева служба, сударыня, это вам не…» – тут он, по своему обыкновению, воздел бы над головой руку с перстом, указующим куда-то за облака…
Все, кто имел удовольствие слушать рассуждения «Его превосходительства» этот жест хорошо помнят.
Бывают люди, которые появляются в круге нашего внимания, как бы, сами по себе.
Однажды, Иван Сергеевич пришёл в сопровождении незнакомого господина.
«Имею честь представить моего начальника и, можно сказать, друга» – проговорил Иван Сергеевич…
или нет, кажется, он проговорил следующее:
«Имею честь представить моего друга и, так сказать, начальника…» —

В голове у барыни
опять всё перепуталось…
От Пафнутия Феодоровича пахло властью, привычкой покорять и повелевать. А этот мундир,
а ОРДЕН!
А серебро на висках…
Такой!!!
Вот, именно такой, мужчина ей и необходим: достойный, богатый, властный, чтоб за ним,
как за каменной стеной… «А Иван Сергеевич??! —
Что, Иван Сергеевич?
Иван Сергеевич, конечно тоже,
но…»
Второй этап счастья длился у барыни недели три. За этот период, диспозиция за столом, несколько изменилась: сразу после обеда, Иван Сергеевич, Герасим и Татьяна переходили в другую залу, а Пафнутий Феодорович с барыней оставались за столом пить чай.

Когда Иван Сергеевич, представлял своего друга – начальника, после слов:
«… и можно сказать, друга,
его превосходи…» —

возникла секундная пауза, которую друг-начальник немедля заполнил: «по некоторым… соображениям… я попросил бы Вас! Иван Сергеевич, воздержаться от поименования меня… собственным моим именем, а величать, ну скажем… Пафнутием… Феодоровичем, без всяких там… А вас, сударыня, умоляю не обижаться… Дело, знаете ли…»
И он поднял указательный палец над головой, но не так, как делал Иван Сергеевич, когда демонстрировал дамам, метод определения направления ветра,

жест Пафнутия Феодоровича указывал на… государственную тайну.
Присутствующим хотелось встать, застегнуть все крючки на мундире и… благоговейно запеть:

«Боже, царя храни!»…
За чаем, Пафнутий Феодорович позволял себе расслабиться и, вполголоса пояснить, что «народ нынче, уж не тот, да и чиновники некоторые… как бы вам сказать…

Но придёт час, когда…

у кого надо… откроются глаза,

вот тогда-то, мы… самым решительным образом»…
Барыня, и за закрытыми дверями не осмелилась спросить, какие, собственно «государственные дела» привели «его превосходительство» в её гостиную, да она ни о чём и не спрашивала,

она наслаждалась общением.

Ах, как же величественно и неторопливо, сдержанная гордость проникает
в вас, когда вы угощаете чаем, «государственное лицо», готовое применить самые решительные средства,

как же, наверное… почётно…

быть супругой такого мужчины.

В голову нашей барыне, сами собой, начали приходить мысли – типичные мысли женщины, которая, так сказать, «верхним чутьём» осознаёт, что очень скоро состоится серьёзный разговор… разговор, который внесёт

определённость в их отношения,

и тогда…
Таковой разговор, вскоре состоялся.

В один, как говорится, прекрасный день, Пафнутий Феодорович пришёл с цветами и неожиданно смущаясь, заявил, что он очень к ней привязался,

но, в силу неких… обстоятельств,

он не сможет более… бывать, при этом, он сделал рукой движение, каким разгоняют дым от трубки,
поцеловал влажные пальчики