Александр Васильев - Сплин. Весь этот бред [litres]

Откуда нам знать, что такое листва, если все дерева разошлись на дрова

Откуда нам знать, что такое война, если мы не знаем мира

Но тает нектар на медовых устах

И девочка в белом считает до ста, изогнувшись как лира

И смотрит на меня с укором

Так же браслеты блестят на запястьях и светом таинственным манят

А что еще нужно для полного счастья

Так это открыть эту тайну

И узнать все же

Кто танцевал с нами на Лысой горе в ту ночь

Кто отводил от нас все несчастья и ссоры

Он волшебный и сладкий

Он целебный и сочный

Корень мандрагоры

Где ты была эти дни и недели, куда указала лоза

Кто согревал твое в камень замерзшее сердце?

Я знаю, во время великого плача остались сухими глаза

У тех, кто звонил нам домой и сулил нам бессмертие

Господь дал нам маковый цвет, дал нам порох, дал имя одно на двоих

И запеленал нас в узоры чугунных решеток

И стало светло, как бывает, когда в самом сердце рождается стих

И кто-то с любовью помянет кого-то

Хлопок и лен

Сколько лет прошло – тот же свет из волшебного глаза

Имя имен

Мы смотрим друг на друга, а над нами все небо в алмазах

Так где ты была – я собрал все оружие в самый дырявый мешок

И вынес туда, где по-прежнему верят приметам

А здесь даже дети умеют вдыхать этот белый как снег порошок

И дышат на стекла и пишут, что выхода нет

Хлопок и лен

Сколько лет прошло – тот же свет из волшебного глаза

Имя имен

Мы смотрим друг на друга, а над нами все небо в алмазах

Лестница здесь. Девять шагов до заветной двери.

А за дверями русская печь и гость на постой.

Двое не спят. Двое глотают колеса любви.

Им хорошо. Станем ли мы нарушать их покой.

Час на часах. Ночь, как змея, поползла по земле.

У фонаря смерть наклонилась над новой строкой.

Двое не спят. Двое сидят у любви на игле.

Им хорошо. Станем ли мы нарушать их покой.

Нечего ждать. Некому верить. Икона в крови.

У штаба полка в глыбу из льда вмерз часовой.

А двое не спят. Двое дымят папиросой любви.

Им хорошо. Станем ли мы нарушать их покой.

Если б я знал, как это трудно – уснуть одному.

Если б я знал, что меня ждет, я бы вышел в окно.

А так все идет. Скучно в Москве и дождливо в Крыму.

И все хорошо. И эти двое уснули давно.

Темной тропой домой

По светлой тропе к тебе

Тихо все за спиной

Спрятался домовой

Дремлет в печной трубе

Знать бы, где спрятан клад

Сразу поднимешь взгляд

Выпустишь стрелы в цель

Кто тебя обвинит

В том, что опять гремит

Первой грозой апрель

То, что сказал немой

Так и умрет со мной

Проводом на столбе

Только глаза закрой

Воет мой домовой

Волком в печной трубе

Что потерял в лугах

Молится лбом в ногах

Просит ее ласкать

Ягоды тянут вниз

Вот и цветы сплелись

Радугой в волосах

Там, где лесов края

Бродят мои друзья

Марья, Иван-да-Чай

Облако на небе

Я говорю тебе

Слово свое «прощай»

Слово свое «прощай»

Слово свое «прощай»

Темной тропой домой

По светлой тропе к судьбе

Стихло все за спиной

Спрятался домовой

Дремлет в печной трубе

Из далеких степей

Отныне никто не вернется к ней

У нее на груди

Навсегда умолк жук-скарабей

Но она весела

Ее сердце открыто для рыцарей

И закрыто для зла

И для демонов, и для полиции

Новый мне звук

Люди с веселыми лицами дверь открывают на стук

Книги желтеют страницами, рыбы скользят мимо рук

И Рождество!

Мой колпак в бубенцах

Он звенит на любое движение

Кто-то бросил в сердцах —

Мы потеряны как поколение

Но разорви эту ткань

Напиши свое имя на радуге

И не тронь ни ростка

И будут праздники

И схлынут недуги

Новый мне звук

Люди с веселыми лицами дверь открывают на стук

Книги желтеют страницами, рыбы скользят мимо рук

И Рождество!

Ох, пурга-кочерга!

Карусель между явью и невью

Отметелила нашу деревню

У меня вся изба в синяках

А печная труба

Словно шишка во лбу

Озорные мальчишки

Закидали снежками избу

И поехала крыша

Поехала крыша

По-е-ха-ла

Ой, держи, все равно не удержишь

Только пальцы обрежешь об ее ледяные края

Поскользнешься на ровном железе

И сыграешь в колодец

А вода студенистая

Как полководец

Перед сломанным жезлом