Александр Васильев - Сплин. Весь этот бред [litres]

Так тихо, что я слышу, как идет на глубине

Вагон метро

На площади полки

Темно в конце строки

И в телефонной трубке эти много лет спустя

Одни гудки

И где-то хлопнет дверь

И дрогнут провода

Привет! Мы будем счастливы теперь

И навсегда

Опять зима. Ночами я живу, а днем хочу умереть

Хочу раздвинуть эти стены и уйти сквозь телефонную сеть

Звезда за поясом, как нож над поездом —

Я должен успеть

Я должен успеть

Я должен успеть

Я должен успеть

Завтра в этом доме будет чисто

Если мы отыщем паука

Скорый поезд в сердце машиниста

Стук колес в глазах проводника

Это не король, лишенный свиты

Не корабль, повернутый вверх дном

Просто кто-то вышел на орбиту

Просто кто-то тронулся умом

Кто-то не успел

Мне так хотелось докурить, допить вино и затеряться в толпе

Хотелось вылезти на крышу и уйти по водосточной трубе

Маяк над пристанью смотрит так пристально

Я должен успеть

Завтра в этом доме будет чисто

Если мы отыщем паука

Скорый поезд в сердце машиниста

Стук колес в глазах проводника

Это не король, лишенный свиты

Не корабль, повернутый вверх дном

Просто кто-то вышел на орбиту

Просто кто-то тронулся умом

Кто-то не успел

Загладь вину свою каленым утюгом

Вернись мадонной или розовым младенцем

Я утолю твои слеза махровым мягким полотенцем

И нам как прежде будет весело вдвоем

Ты можешь звать меня подонком и лжецом

Но ради Бога, не зови меня на кухню

Мне надоел грузинский чай – пускай я с голода опухну

Давай-ка лучше развлечемся коньяком

Соседка глянет, как ошпарит кипятком

А я устал, и мне сегодня не до смеха

Ах, до чего же тесно жить на девяти квадратных метрах

Давай уйдем, давай уйдем, давай уйдем

Давай станцуем буги-вуги под дождем

Да чтоб вода хлестала через все плотины

К чему скрываться под плащом, к чему бояться скарлатины

Ведь мы, я слышал, все когда-нибудь умрем

Но люди мира твердо сходятся в одном

Пока ты молод – надо бить по наковальне

Гори-гори, мой синий мозг, гуди, мыслительное пламя

Пускай хабарики шипят под каблуком

Загладь вину свою каленым утюгом

Всеобщая серость при нашем-то уровне

Росли вроде умными, выросли дурнями

Мундиры напялили, стаканы наполнили

Едва захмелев, протрезвели, и поняли

Что вот она жизнь, а податься в ней – некуда

Есть соцреализм, порождение совдепово

Одним – пировать у стола ненасытного

Другим – вековать у корыта разбитого

Да бог с ним, плевать я хотел на их месиво

Покуда мне голодно, значит, мне весело

Вся боль впереди – расступись, голь халявая

Эх, рваные джинсы, карманы дырявые

Махнуть, что ль, куда, все на мне, что не собрано?

Страна велика, шофера – люди добрые

И жить от песни к стакану, от стакана – да к песне

Ты спросишь – чего не сидится на месте мне

Нет, я мог бы найти себе толстую женщину

Хозяйку, работницу, секс-бомбу – на меньшее

Я не согласен, да никто не подпишется

И славно – одному мне куда легче дышится

Поэты деревни гребут жар руками

Городские – по трупам несут свое знамя

Есть третьи – но эти больные и нервные

Им всем уготована stairway to heaven

А что до меня – так я не тот и не этот

Меня вообще очень сложно причислить к поэтам

Озорница-певунья моя, умница-крестница

Я не жилец в этом доме, но ты моя лестница

Ты шлюха вокзальная, святая кормилица

Живая вода, беспощадная виселица

Ста ртами заплевана, роза пурпурная

Да не ты ль родила меня, мать шестиструнная

Я только с тобой еще что-то да значу

Дешевый подарок, дорогая подачка

На струнах подвешенный, на грифе распятый

С тобою меняю я свой третий десяток

А дело было так – я ловил пескарей в луже, промерзшей до самого дна

Солнце уходило от меня навсегда – а я смеялся над ним

Будет ли весна – если да, то когда, если нет – то зачем открывать глаза

И завидовать слепым

И думать о последнем дне

Нет для меня ничего современней, чем древние саги и руны

А вчера на углу был убит постовой за то, что плевал мимо урны

И не знал даже

Кто танцевал с нами на Лысой горе в ту ночь

Кто отводил от нас все несчастья и ссоры

Он волшебный и сладкий

Он целебный и сочный

Корень мандрагоры