Александр Васильев - Сплин. Весь этот бред [litres]

превращается в дерево, проглотившее человека.

Ты уводишь меня в мир подземных ходов,

коридоров, зеркал, тупиков, поворотов,

мостов, лабиринтов, висячих садов,

улиц древнего города, где на ворота

повешен замок. И стоит часовой.

И в тени за холмом отдыхает когорта.

Минутная стрелка против идет часовой.

Минутная стрелка против идет часовой.

Ты уводишь меня в мир, в котором Борей

задувает сквозь окна, закрытые плотно

на всех переходах твоих галерей,

где в ночной тишине оживают полотна,

и музыка в такт, и движенья легки;

и целую ночь в ожидании флота

на всем побережье печально горят маяки.

На всем побережье печально горят маяки.

Ты уводишь меня в мир, где я – это я,

и не действует больше закон притяжения,

горит под ногами планета Земля,

продолжая свое круговое движенье,

приводящее нас в ужас или восторг —

это тянется время полураспада урана.

Горит сигарета. Алеет восток.

Шампанское льется на кухне из крана на головы нам.

Лежали на солнце, попали под ливень —

И сразу стемнело на Финском заливе.

Все стало так ново и так непривычно,

Когда неожиданно вспыхнула спичка —

И падает мир, ослепленный этим событием.

Я не живу, я слежу за собственной жизни развитием.

Представь себе – в трех переулках отсюда,

Над лавкой, в которой ножи и посуда,

В квартире, в которой легко заблудиться,

Какой-то старик спит и видит таблицу,

И в этой таблице я между бором и литием.

Я не живу, я слежу за собственной жизни развитием.

Мы сходим с ума в одиночку и группами,

Новости кормят нас свежими трупами,

Какими мы были смешными и глупыми,

Мне хочется, хочется – это так просто —

Взять и сбежать на затерянный остров

И при свете Луны, под кокосовой пальмой

Сидеть и читать дневники Лоры Палмер.

И в тех дневниках нет ни слова о том, что нам выпадет.

Жена ждет пилота из аэропорта на выходе.

Неспешно в стихи заплетаются строчки,

По карте блуждают горячие точки,

Все двери открыты, распахнуты окна,

Зима обещает быть очень жестокой.

В табачном дыму за спиртных напитков распитием

Я не живу, я слежу за собственной жизни развитием.

Холодно в вагоне.

Холодно в вагоне.

Холодно в вагоне.

Поезд не обгонит

поезд. Не обгонит

поезд. Не обгонит.

Люди на ладони.

Люди на ладони.

Люди на ладони.

Поезд не обгонит

поезд. Не обгонит

поезд. Не обгонит.

Хватит скорее колбаситься, нафиг —

Мы начинаем урок географии!

На Амстердама причудливый запах

мы из России двинем на запад.

Прежде обдумаем все хорошенько —

в Белоруссии бесится злой Лукашенко,

в Польше – инфляция, в Латвии – Рига

скоро забудет, как мы выглядим. Лига

Чемпионов. Сто тысяч под бетонными сводами.

Галатасарай завтра выиграет в Лондоне!

Все, что я знаю об Ирландии, мама, —

это Jameson, Guiness и Connemara.

Прага, спасибо за пиво! Минус

в том, что мы забыли, как выглядит Вильнюс.

(Надеюсь, я не слишком напился

прошлым летом в Даугавпилсе).

Избавьте меня от бессмысленной мании,

Мне страшно на каждой штрассе в Германии.

Пива после немецкого литра

В бар заползают Гете и Гитлер.

Вешайте лапшу мне на уши, вешайте —

Но лучшее порно – в Будапеште!

Хватит слоняться у природы на лоне —

Даешь Barry Gotic в Барселоне!

И если мы с вами славно поладили

Дайте мне адрес Бьорк в Исландии!

Дайте мне адрес Бьорк в Исландии!

На фиг мне ваш адрес Бьорк в Исландии!

Сними с меня отпечатки пальцев…

Сними с меня отпечатки пальцев…

Сними с меня отпечатки пальцев…

Сними с меня отпечатки пальцев…

Газели… Икарусы… Боинги… Рафики…

Стоп! Здесь конец географии!

Стоп! Здесь конец географии!

Стоп! Здесь конец географии!

Тянется мой сон

Образ невесом

Жизнь легка и все

Включено

Тянется мой сон

Образ невесом

Жизнь прошла и все

Включено

Детям все равно

Мертвым все равно

Детям все равно

Мертвым все равно

Детям все равно

Мертвым все равно

Все включено

И лампа не горит

И врут календари

И если ты давно хотела что-то мне сказать —

То говори

Любой обманчив звук

Страшнее тишина

Когда в самый разгар веселья падает из рук

Бокал вина

И черный кабинет

И ждет в стволе патрон