Светлана Сурганова - Всё сначала! [litres]

Переписывать письма в блокнот…

Со стороны покажется смешным.

Закладывать в память, на годы

А после рождается музыка…

Я не пишу стихов. Я всю жизнь только учусь делать это. У меня даже свой рецепт припасен. Он не сложный. Из ингредиентов берем словарный запас, сольфеджио, азы гармонии… хотя последнее не обязательно, исключительно для пикантности. Из инструментов – ручку, а лучше карандаш, лист бумаги, можно диктофон. В качестве приправы – немножко душевных переживаний, жизненный опыт, перчинка измены и обязательно список потерь. Все это замешиваем на сегодняшнем настроении, самочувствии, атмосферном и артериальном давлении. Получившийся коктейль выдыхаем наружу. Выпускаем как птицу из клетки. Что может быть проще, не правда ли?

Я иронизирую. Но разве можно по-другому ответить на вопрос, который мне задают почти в каждом интервью: как пишется песня?

Хочу, чтобы кто-нибудь когда-нибудь изобрел такой прибор (он мне представляется в виде колпака), надетый на голову он, абсорбировал бы мысли, которые вылетают за день из головы. Вот было бы здорово, если бы эти мысли не улетучивались, а осаждались как капельки пара на холодном стекле. Под вечер я снимала бы этот колпак, выжимала из него конденсат дневных впечатлений и пропускала через фильтр. А потом записывала бы эту выжимку или экстрактированный фильтрат в блокнот. И главное, эта запись была бы краткой, очень лаконичной, как глоток «Фанты» в жаркую погоду.

Между поэтами во все времена шел спор, что считать за настоящее творчество – легкое, непринужденное, текущее, как ручей, сочинительство, или же выстраданные, в долгих раздумьях верно найденные рифмы. Мне знакомы оба пути. Например, для создания окончательной мелодии и аранжировки к песне «Неужели не я» по стихотворению Бродского «От окраины к центру» понадобилось пять лет, а для стихотворения «Девочка-генерал» – пять минут.

2006

Культивируй себя и собственные странности.

Стихи – как все, что чрезвычайной важности (и опасности!) – письмо зашифрованное.

Присеки свой страх на корню.

Страх порождает все пороки!

2006

Погружайся в себя. Чем глубже

нырнешь, тем сложнее другим

будет до тебя достать.

Одна из самых «легких» песен родилась, когда я работала посудомойкой в ресторане «Граф Суворов» на Садовой. Это был период, когда с деньгами было совсем тяжко, и пришлось идти подрабатывать. А поскольку «труд облагораживает человека», родилась очень светлая песня. Я ритмично отскабливала пригоревшие сковороды в душной кухне и, пританцовывая у мойки, напевала: «Я иду по дороге, мне светит солнце, и нет больше туч в моей голове…»

Если общение не приносит легкости,

добра и уверенности с тем,

кого считаешь учителем своим,

помни! В этом вина только твоя.

Значит, нет в тебе самом доброты,

легкости, уверенности.

Ты не уверен в том, что любишь его?

«Мураками». Помню, как летом сидела на Кавалергардской. Все разъехались кто куда. Мне было одиноко. Я опять почему-то надела юбку, хотя после той неудачной патефонной вечеринки в сельском клубе носила их крайне редко, ☺ взяла гитару в руки, и понеслось… Получилась песня о зарождении чувств. Когда юный человек впервые влюбляется, для него это совершенно новое ощущение, он не понимает, как и что с ним делать. Душой любит, глазами любит, но еще робок и не смеет прикоснуться к предмету своего обожания. Это гимн юношеской чувственности. А так же это мое обращение к любимым людям, которые еще здесь, рядом, но уже настолько далеки, что нет возможности дотянуться до них.

Так что я, вероятно, разочарую книголюбов и поклонников японского гения – ни сам Харуки Мураками, ни одно из его произведений не были прямым источником моего вдохновения. Хотя непосредственному сюжету песни послужила реальная история. Как-то, еще со «Снайперами», мы летели самолетом из Германии, рядом сидела Диана Сергеевна и читала «Хроники заводной птицы». Была ужасная тряска, и мне стало страшно. На тот момент я слыла отпетой аэрофобкой, панически боялась перелетов. Случилась турбулентность, я там чуть «коньки не отбросила»! Динка почувствовала это и, чтобы меня как-то отвлечь, начала вслух цитировать Бродского, отложив «Птицу». Этот кадр на многие годы так и остался стоять перед моими глазами: задумчивая Динка в очках, с книжкой светлого переплета в руках. Он вспомнился мне в момент написания песни, и родилась строчка: «Над каштановым побегом, в переплетах Мураками». Отчасти эта песня – слова моей благодарности Диане за такие трудные и прекрасные наши девять с половиной лет.