Светлана Сурганова - Всё сначала! [litres]

Слайд 37: «Хор»

В музыкальной школе обязательной дисциплиной был хор. Так что напелась я вдоволь, а вокальные экспромты на кухне в тазике прекратились. Руководила хором Улитина Ольга Алексеевна. Я хоть и мелкая была, пела альтом, стояла всегда слева в нижнем ряду. Мы даже ездили на гастроли – выступали в Риге на Празднике хоровой песни. Там собралось очень много детей со всего Советского союза, наверное, несколько тысяч. И представьте – такая махина пела как единое целое! У меня до сих пор хранятся фотографии этого грандиозного хора и памятная глиняная медаль участника. Тогда же я нежно и бесповоротно влюбилась в старую Ригу с ее узкими брусчатыми улицами, пряничными домиками и готическими средневековыми соборами. Была очарована настолько, что несколько раз сбегала с уроков, а позже с лекций, чтобы оказаться на Домской площади и послушать орган.

Слайд 38: «Все в себе»

За решетку Таврического сада спряталась зима и никак не хочет оттуда выходить. «Хватит вредничать, – говорю я ей, – уже так хочется тепла».

У меня перед глазами всегда был пример моих блокадниц, мамы и бабушки. На их фоне, что бы ни случилось, как-то стыдно оказаться «размазней». Была зима. Мы с мамой гуляли в Таврическом саду. Я заявила, что хочу прокатиться на санках с горки. А спуск был крутым. Мама мне предложила выбрать другое место: «Ты упадешь и будешь плакать». Но я настаивала. Тогда она промолвила: «Ладно, езжай, но, если упадешь, не реви!» Естественно, я навернулась, ударилась подбородком и получила санками по затылку. Позднее мама рассказывала: «Слезы в глазах, рот кривится – видно, что очень больно, хочет расплакаться, но держится как кремень».

Слайд 39: «Носи, качай»

Мама рассказывала, что маленькой я не очень была отзывчива на ласку, тянулась к ней, но вместе с тем не поддавалась, словно боялась быть застигнутой врасплох.

Как-то перед сном я попросилась на ручки, хотела, чтобы меня покачали. Мама меня взяла и стала убаюкивать. Я лежала с закрытыми глазами. Все говорило за то, что ребенок уснул. Вдруг этот ребенок с закрытыми глазами на фоне полной тишины говорит командным голосом: «Все, хватит. Клади в кровать».

Слайд 39: «Перед расстрелом»

Мама с бабушкой тщательно оберегали меня. Их забота не давала мне возможности натворить непоправимых глупостей, научила размышлять, присматриваться к миру, быть внимательной к окружающим. Но при этом я выросла ко многому неприспособленной во взрослой жизни. Долгие годы оставалась скованной, ранимой и неуверенной в себе. Чего мне стоило преодолеть свои зажимы! О, эти предатели – вечно потеющие ладони, красные пятна, покрывающие щеки. Чтобы просто выйти к доске и ответить на вопрос учителя, приходилось каждый раз выдерживать пытку последних минут перед расстрелом.

Слайд 40: «О любви или судьбоносная юбка»

А каково было пробуждающимся чувствам в условиях тотальной стеснительности! Мои первые робкие симпатии так и остались нереализованными. Редкие шансы на судьбоносную встречу разбивались о мою застенчивость.

В старших классах школы была традиция выезжать в лагерь труда и отдыха. Там школьники, по обыкновению, пропалывали турнепс, работали на полях. А вечером излюбленным развлечением были дискотеки в клубе. Хотя клуб – громко сказано, скорее деревянный барак, с проигрывателем и пластинками. Девочки и мальчики приходили туда полюбезничать и потанцевать. Барак был разделен на две части: техническую и танцевальную, между ними небольшое окошко. Почему-то именно в этот вечер мне захотелось быть в юбке. И вторая загадка: я почему-то оказалась на половине, где музыку заводили, а не на танцполе. И тут к окошечку подходит мой одноклассник Алеша, которому я очень симпатизировала и говорит мне: «Потанцуем!». А дверь «операторской» какой-то чудак, как назло, закрыл снаружи. Протискиваться через узкое окно в юбке я постеснялась. Думала: все танцуют, а я тут ползу у всех на глазах, сверкаю трусиками! Вот если бы я была в брюках… сейчас вряд ли бы вы читали эти строки! И я ответила: «Не пойду». Ну конечно же это не значило, что я не хотела с ним танцевать! Я мечтала об этом! Но… постеснялась. Вот и осталась я плясать-притоптывать на пару со своей стеснительностью. А мой Алеша тут же пригласил на танец Тоню… ☺

Поэт Илья Кормильцев как-то сказал, что человечество – это сборище трусливых обезьян. Сказано жестко, но в чем-то он прав. Я сама временами бываю похожа на трусливую обезьяну. Страх – это то, что мне очень хорошо знакомо. Клаустрофобия, панические атаки, страх оставить включенными газ и воду, страх сойти с ума, страх одинокой беспомощной старости, страх морщин, страх полноты, страх смерти близких, страх финансовой несостоятельности, страх войны, в общем – та еще трусиха!