Яков Полонский - Лунный свет

Сегодня к Троице; ну, да

Авось господь пошлет победу

Над сопротивными… Когда

Я ворочусь, – ты ей, мой милый,

Просвирку отнесешь: поверь,

Что это хорошо… Теперь,

Прощай пока! —

И заспешила

Старуха и, перекрестясь,

Уехала.

Десятый час

Был на часах Камкова. Он

Невольно вспомнил вечер. Лег он

На свой диван между двух окон,

И, грустный, вслушивался в звон:

Колокола протяжно пели,

Тянули душу, но не грели.

Одна мечта была тепла,

И та – мучительна была…

Изведано, что хитрость есть

Ум дураков, и несвободных,

Добавлю я, – и всех, чья честь

Вращается среди природных

Ее врагов. Врагам же несть

Числа – их больше, чем голодных

Волков в лесу, чем хищных птиц

В степи; что шаг, то и возможность

Сгубить всю жизнь свою… В лисиц

Нас превращает осторожность…

Мы, люди с правилами, так

Искажены, так лицемерим,

Что поневоле только верим

Чистосердечию собак.

Муж баронессы был скорее

Баран, чем волк; но с ним хитрее

Она была, чем с кем-нибудь:

Она не слишком опасалась

Его рогов, – она боялась

Своей изменою кольнуть

Его достоинство баранье,

Утратить все свое влиянье

И быть осмеянной пустой

Великосветскою толпой,

К которой ни по состоянью,

Ни по связям, ни по призванью

Никак принадлежать не мог

Мой благородный педагог.

Но баронессе мало было

Хитрить с бароном: нет, она

Сама с собой осуждена

Была хитрить, и так хитрила,

Как никогда…

В условный день

Свиданья долго притворялась

Она поутру спящей; лень

Ей было встать. Она терялась

В своих сомненьях, зарывалась

В подушки… «Вечер все решит!»

Она мечтала.

Люди встали,

Скребли, мели и перестали.

Все думали, хозяйка спит.

А между тем она твердила,

Твердила: «Вечер все решит».

Но вот, одевшись, побранила

Она себя за этот бред

И за вчерашнее посланье

К Камкову. – Кажется, признанья

В нем не было… Конечно, нет!

Лукавый ей шепнул в ответ.

Потом за чаем рассудила

Она, что глупо поступила;

А впрочем, вряд ли он поймет —

В чем дело… Нечего напрасно

Тревожиться, и он прекрасно

Поступит, если не придет.

Да и она его не ждет,

Совсем не ждет и им не бредит:

Напротив, очень может быть,

Что и сама она уедет

На целый вечер. Заложить

Велит двуместную карету

И ко всенощной к Филарету

Отправится. Пускай придет

И не застанет дома… Боже.

Как он рассердится!

– За что же

Вы сердитесь, философ мой!

Могла ль я думать, что решитесь

Вы на свидание со мной?

Нет, вы сперва в меня влюбитесь.

Потом уже… О, вы чудак

Такой, каких на свете мало!

Что за беда, что я не стала

Вас дожидаться? Если так

Вас это сердит, – чем хотите

Я искуплю мою вину…

Желайте, требуйте, ищите —

И я… я вас не обману.

Отбросьте недоразуменья!

Так в области воображенья

Она беседовала с ним:

Герой был счастлив, и – незрим.

Она была боготворима

И так же, как и он, незрима…

Пускай глядят – пусть смотрит сын…

Пусть смотрит муж…

И за обедом

С одним помещиком-соседом

Она кокетничала; вин

Ему заморских предлагала,

Сама в стаканы наливала

И тешилась… пусть ни один

Из них не видит, что там бродит

У ней в мозгу, что происходит

В душе… В смеющихся глазах

У ней темнее было вдвое,

Чем ночью в черных облаках

Иль в омуте на дне. Какое

Намеренье скрывалось в ней,

Когда она своих гостей

Так угощала за обедом —

Кто понял?.. Но с ее соседом,

Едва из-за стола он встал,

Случилось диво: он повесил

Свой красный нос и задремал…

Потом привстал, поклон отвесил.

Потом, чтоб больше не дремать,

В гостиницу поехал – спать.

С утра болтающие гости

Ее терзали. Тайной злости

Полна, она лишь об одном

И думала и говорила

При всех, открыто, за столом,

Что хочет выехать; потом,

Когда она сам-друг осталась

С бароном, вдруг ей показалось.

Что в спину колет, что она

И простудилась, и больна…

Что ей так хочется к графине

Заехать… и… увы! должна

Скучать…

«Ах! – вспомнила она

При муже – буду по-латыне

Учиться… кажется, звала

Сегодня я Камкова. Зла

Я на него. Да, никакова

В нем такта нет: по четвергам

Зову, зову… дает мне слово —

И надувает! Вечно к нам

Придет не вовремя. Намедни

Пришел поутру; я к обедни

Сбиралась – вечно невпопад!