Давид Бурлюк - Фрагменты из воспоминаний футуриста

Наша выросшая через океан эпистолярная дружба радует меня, интересной деталью является факт, что мы никогда друг друга не видали и неизвестно, придется ли когда свидеться. Мы заинтересовались весьма книгой Вашей «Письма В. В. Розанова к Э. Ф. Голлербаху». Нельзя ли прислать ее. Осенью я по почте направлю на Ваш адрес два моих небольших холста в надежде, что Вы сумеете выставить их на каких-либо выставках в Ленинграде, подобным образом я в прошлом году принимал участие в Японии на «Никакай» и «Никва». Жаль, что в заключение этого письма мы не можем сделать для Вас возможным услышать шум атлантических волн, которые сейчас доносятся в песчаной дюне, устроившись на которой, мы вели с Вами беседу. Волны шумят во всем свете одинаково, но в различных местах по-иному нам слышится этот шум.

Давид Давидович Бурлюк с приветом. Мария Никифоровна шлет добрые пожелания.

1930, сент[ября], 8

Дорогой Эрик Федорович!

В ответ на Ваше согласие написать монографию о моем творчестве в области поэзии спешим с Марией Никифоровной выразить Вам нашу радость. Размером не стесняйтесь, если книга будет в два или три раза превосходить «Искусство», то это не послужит препятствием к ее напечатанью нами. Ваш авторский гонорар будет выплачен как брошюрами, так и посильным количеством дружественных долларов. В октябре месяце мы надеемся выплатить Вам также и за «Искусство», шестьдесят экземпляров которого (шесть пачек по десяти книг) Мария Никифоровна отправила по Вашему адресу неделю тому назад, остальные сорок книг Маруся отправит Вам завтра, мы сегодня уезжаем с дачи. Это письмецо пишем на фоне маленького живописного озерца, на берегу которого некоторые группы деревьев уже тронуты красками с палитры осени, шагнувшей и в наши места. Мы послали Вам по почте простой незастрахованной посылкой в подарок один из грубых моих реальных этюдов, получили ли Вы? Будет жаль, если эта живопись, сделанная на советском деревенском холсте, не дошла по назначению, найдя себе по дороге какого-либо любителя отечественной живописи.

Экслибрис, обещанный Вам два столетия назад, будет сделан.

Отчет о «Городе Муз» был нами написан и сдан хозяину газеты, но он его замариновал. На днях возьму его обратно и постараюсь провести через партийную газету «Новый мир», где я стал принимать участие в литерат[урном] отделе.

Мария Никифоровна очень интересуется вашим «семейным творчеством». Как Ваш сыночек, наши Додик и Никита плещутся рядом в озере, глубина которого достигает 40-ка футов.

Мы с Марией Никифоровной усиленно трудимся над книгой, посвященной воспоминаниям о Маяковском. Знакомы ли Вы с Островским Арсением Георгиевичем? Он давно уже перестал отвечать на письма, а между тем нас очень интересует печатавшийся им труд «Футуристы».

Со мной в «Рус[ском] голосе», строго просоветская газета, работает остзейский бывший барон Корф, окончивший училище правоведения, он знал Вашу фамилию в «Городе Муз».

Привет от Марии Никифоровны и меня.

Давид Давидович Бурлюк.

1930, сент[ября], 24

Дорогой Эрик Федорович.

Только что получили Вашу открытку. Вам высланы 80 экземпляров брошюры «Искусство Бурлюка», и высылаются сегодня еще 20 книг дополнительно. От души, товарищески приветствуем с Марией Никифоровной Вашу энергию выявить и показать современникам ценное, заслуживающее внимания в творчестве нашем. Нужно указать, что Бурлюка до сего времени, начав ругать еще 25 лет тому назад – продолжают, по инерции, с разгону поругивать в лучшем случае или же, в худшем, снисходительно замалчивать. Так не годится. Явления гораздо менее значительные в отечественной эстетике находят спокойную оценку. Явления равного порядка в той же Большой советской энциклопедии под пером Игоря Грабаря, опубликовавшего свое мнение в шестидесяти тысячах экземпляров, встречают дружескую поддержку (например, Бялыницкий-Бируля или Богаевский). Но лишь дело касается Бурлюка, где встречаются в шерсти занозы модернизма и рука, желающая академически приласкать, натыкается на них, – Грабарь с пеной у рта обрушивает на и без того шаткое основание моего эстетического существования в истории отечественного искусства глыбу компетентного мнения, способного все изломать и исковеркать.

Никак не удается мне пробиться к непосредственной связи с советским читателем. Знакомы ли Вы с Арсением Георгиевичем Островским? Он отредактировал и сдал в издательство «Академия» в Москве (книга была принята) том моих «Мемуаров», и что же: целый год прошел, и, по обыкновению, из книги сделали маринад. У меня на руках в рукописях: сборники стихов, пять романов, очерки путешествий, книги рассказов – все лежит неизданным, в первую очередь сами, благодаря Марии Никифоровне, ее трудам, мы публикуем вещи, которые могут нейтрализовать, хотя бы отчасти, вредное влияние замалчивания Грабарей «и компания».