Сергей Алымов - Киоск нежности

Это значит, почувствовав совершенно ясно,
Что вы и нищий для солнца – одно,
Подойти к нищему с гвоздикой красной
Из цветка вместе тянуть вино.

Это ведь можно, если в Нежность поверить!
Если на минуту, не смотря на то,
Что в сердце каждого заперты двери,
Распахнуться для нежных ртов…

И с душой на распашку пойти на распашку
Кочковатой почвы земли!..
Ведь солнце снимает ночи рубашку…
Женщины…а вы б могли?!. –

На заре каждый день срывать шемизетки,
Чтоб гореть для всех, обнажась?..
Нет?! Так отчего же вам странно, детки,
Что солнце всемирнее вас?!

Научитесь солниться и вы немного,
Чтобы равными утру быть.
И тогда превратятся ваши ноги
В архангельские две трубы…

И когда вы нагая в оттенках Аи
Развернетесь, для всех, как цветок, –
С человеческих чувств сойдут лишаи,
Их смоет Всенежи поток!

Душа томится…
Раскололась,
И мы расколемся…
Надо молиться…
«С миром Господу помолимся!..»

Помолимся сёрдцём, как фрезии,
Сердцем, как давность снегов.
«Да, Воскреснет Бог Поэзии
И, да расточатся Врази Его!..»

Каждый поэт, большой и малый,
Новую песню куй!
Мы не отсверкали
«Исайя Ликуй!»

И пошел я девушек кликать.
Чтоб несли души росу.
Слышал башенный крик Лантерика,
Дико,
Звавший
С десу…

Но на зов духов не ответил,
И тихо к девушкам шел.
Был звонен, был чист, был светел,
И девушек нашел.

Они припали к гранитам.
Как долго, как долго я звал!..
Молчали хмурые плиты,
И город молчал. –

Я крикнул: «Придите!.. Придите!..
Мы вас ждем у витринных лампад.
Сок души для песен несите…»
И ушел назад.

Я двушек нежных не видел,
Но биение слышал сердец.
Я их Чистых ничем не обидел…
Поверь, о, Святой Отец!..

Души Поэтов томятся,
Томятся по Нежным давно…
Новые песни роятся,
Снятся,
Пурпуря дно.

«Приходите!..» я крикнул в светлицы –
«Не придти на Мессу нельзя..»
И меня увела по столице
Освещенных панелей стезя…

В пути я встречал поэтов,
Говорил: «Я не видел Их,
Но монашек рубашки раздеты,
Готовьте молитвенный стих.»

Идемте скорей на панели
Невесты нас вместе ждут.
Гамены стихирь одели,
Поют…

Пришли. Их нет. – Сверкает
На мхах бриллиантный крест…
Вьюга мелькает,
Тает,
Но не видно Белых Невест.

Электрические лампады,
Не мигая, горят…
И только кокотки обряды
Творят.

Черная муары-ризы –
Строгие ризы греха…
У гетеры и у маркизы
Молитва тиха.

Будем молиться с гетерой,
Чтобы новою жизнь была…
Вместо ладана парфюмерий
Колет
До боли
Игла.

С женственной негой Кельк-Флера
Спорит лукавый Вертиж…
В сердца короткая ссора
И вскоре –
Тишь.

Со мною рядом тонкая.
Тонкая кокотка в манто.
Она – с иконкою звонкою,
На ней палантин из кротов…

Она душистая, мшистая,
Как снежный, нужный звон.
Лицо у нее серебристое,
Мглистое, как небосклон.

Уста ее пылают…
Изнывают…
Тают…
Жгут.
Уста ее уст ожидают,
Гложут,
Тревожат,
Зовут…

Она пришла помолиться;
Ее привел Пьеро,
Чтоб остро
Опьяниться
Блудницей,
И потом плясать болеро…

И еще, еще другие
Идут на свет лампад…
Они и в мехах – нагие
Алмазы их тел блестят.

Из авто вышли подруги…
Длинные лица бледны.
В глазах их – музыка вьюги,
Греховные,
Зовные
Сны.

В их пальцах сложенных вместе
Орхидеи – феи зла…
Эти две: Жених с Невестой
В аметистных мехах шеншила.

Идут, идут Поэты,
Чтобы новья песни петь.
Но душа их в мех одета…
В ней – грех,
И ей не летать!..

Одни опустили четки…
У других лорнет затих.
Бриллианто-крестами кокотки
Поразили,
Пронзили
Их. –

«Отчего так много кокоток,
Так много кокоток здесь?!
Неужели из двушек Кто то,
Кто то высосал сок их весь?!.

Неужели девушки в страхе
Отказались придти на панель,
Когда пасть жасминной рубахе
Приказала святая цель?!.

Убоялись?!. Милей им дрема!..
Не зажгли свечу души…
Обнажись царица Содома!..
Обнажиться всем прикажи»..