Евгений Гребёнка - Поэзия народов СССР XIX – начала XX вв.

Чья-то дочь в тончайший облеклась атлас,
Схвачена злодеем, так и не спаслась.
Свет луны и солнца для родных погас,
Дева твой разделит жребий, Бозатау.

Сотни их, приятных мягкостью речей,
Стройных, цветоликих, с теменью очей,
Волею аллаха, властью палачей
Где-то на Балканах будут, Бозатау.

Тех, что равны были красотой Лейли,
Чьи зарей румяной щеки расцвели,
Гордых, крутобровых, — в плен их увели,
Век им жить в неволе тяжкой, Бозатау.

Слышал, пред рассветом началась пальба.
Вольным спал — проснулся с участью раба:
Руки мне связали — где уж тут борьба…
Был врасплох захвачен сын твой, Бозатау.

Многие хлебнули горя от туркмен [314] Стр. 659. Многие хлебнули горя от туркмен . — Поэт имеет в виду туркменских феодалов, совершавших частые набеги на земли каракалпаков. :
Тех они убили, тех угнали в плен.
Разоренье — целых не осталось стен,
Плач стоял повсюду громкий, Бозатау.

Тот в сраженье сделал свой последний вздох
Тот, скота лишившись, жив, но нищ и плох
Тот, с детьми расставшись, от тоски иссох —
Это не конец ли света, Бозатау!

Все-таки причина наших бед — Кунград [315] … причина наших бед — Кунград . — Имеется в виду двурушническая политика предводителя восстания Мухаранда Фены, ставшего на путь предательства народа. ,
Сейилхан жестокий также виноват.
Где ашамаилы [316] Ашамаили — название рода. и где теперь кыят [317] Кыят — название рода. ?
Без людей, без пастбищ ныне Бозатау.

Храброго джигита участь тяжела.
Нет людей… Сгорело, что горит, дотла.
В сердце мне вонзилась жгучая игла —
Всеми ты покинут, славный Бозатау.

Связанный, плененный, ухожу в слезах.
Нет защиты — только ты один, аллах.
Полное безлюдье на твоих дворах,
Всеми ты покинут, жалкий Бозатау.

Был главою здешним ты, мулла Пирим [318] Стр. 660. Пирим (Пиримбий) — организатор сопротивления каракалпаков хивинскому хану. ,
Дорожат кунградцы именем твоим.
Будь же, муж ученый, ты защитой им.
Всеми ты покинут, бедный Бозатау.

За спиной остался разоренный рай.
Зийуар [319] Зийуар — литературный псевдоним Ажинияза. льет слезы и твердит: прощай!
Будет жив — вернется он в любимый край.
Всеми ты покинут, скорбный Бозатау.

Пришел к тебе и стал у ног: любимая моя, проснись.
У изголовья свет зажег: любимая моя, проснись.
Луна, нетленный огонек, свет глаз моих, проснись, проснись.
Тоски не молкнущей исток, желанная моя, проснись.
Пришел я, не прийти не мог! О сжалься, милая, проснись!

Мне ночью выпало шагать — перед рассветом кончил путь,
Чтоб слово данное сдержать, себя пришлось мне подхлестнуть.
Ты продолжаешь сладко спать, застежки не стесняют грудь…
Душе моей чего желать? — В твоих объятьях прикорнуть.
Не заставляй меня страдать, открой глаза, скорей проснись.

К серпу, что в небесах повис, ты не тяни напрасно рук.
Войти, любимая, не тщись в тот недоступный смертным круг.
В полет безумный не стремись — одни препятствия вокруг,
Сорвешься ненароком вниз — в грязи окажешься ты вдруг.
У изголовья ждет твой друг. Проснись, любимая, проснись.

Снова в море закинул я сеть.
Море рыбы своей не дает.
Боже мой, нету силы терпеть,
Что в груди твоей: сердце иль лед?

Обезлюдел мой род, приуныл,
Поплелись мы, лишенные сил,
От родимой земли и могил…
Море рыбы своей не дает!

И меня захлестнула нужда,
И пошел я, не зная куда,
Но везде нас встречает беда,
Море рыбы своей не дает.

Путь тяжелый и длинный у нас.
Ни зерна, ни скотины у нас.
Есть ли выход, мужчины, у нас?
Море рыбы своей не дает.