Евгений Гребёнка - Поэзия народов СССР XIX – начала XX вв.

Повей, ветер, прежде солнца,
Прежде солнца, у оконца:
У оконца спит на воле,
Спит на воле моя доля.

Повей, ветер, с лаской прежней,
Над румяной щечкой нежной;
Над той щечкой наклонися,
Спит ли милая — вглядися.

Если спит, не пробудилась,
Ты напомни, с кем любилась,
С кем любилась, целовалась,
В любви вечной признавалась.

Если сердце встрепенется,
Если милая проснется
И в тоске вздохнет сильнее, —
Возвращайся поскорее!

А уж если позабыла
И другого полюбила,
То развейся по долине,
По родимой Украине.

Ветер веет, ветер веет,
Сердце тужит, сердце млеет,
Ветер веет, повевает —
А назад не прилетает.

Не знаешь ты горя,
Не ведаешь вздохов,
Счастливец ты, право,
Наш дядюшка Прохор!

Железо пудами
Большими считаешь,
Сидишь у оконца,
Все думку гадаешь.

Все думаешь думку,
В заботе немалой:
Как выковать людям
Брусок небывалый?

И вмиг твои хлопцы
Угля насыпают,
Большими мехами
Огонь раздувают.

Горит черный уголь,
Пылает не быстро,
Железо калится,
Рассыпало искры.

Железо взбелело —
Клещами подцепишь,
На сталь наковальни
Кидаешь и клеплешь!

Готова работа,
И нечего охать…
Счастливец ты, право,
Наш дядюшка Прохор!

В Киеве или в Полтаве,
Может, и в столице,
Меж торговыми рядами
Шел чумак с мазницей [17] Стр. 51 . Мазница — посудина для дегтя. .

В лавках серебро и злато,
Глазу больно даже,
А он спрашивает: «Нет ли
Дегтю на продажу?»

Со смеху сидельцы-дурни
Так и помирают!
А чумак еще богаче
Лавку выбирает.

В самой пышной лавке двое
Купчиков сидело.
И туда чумак заходит
С мазницею смело,

Говорит степенно: «Люди
Добрые, здорово!»
А затем уже про деготь
Спрашивает снова.

«Нету дегтя! — закричали
Шельмы и смеются: —
В нашей лавке только дурни
Одни продаются!»

А чумак им: «Чтоб не сглазить,
Славно торговалось,
Если вас, таких пригожих,
Только два осталось!»

«Где же нынче побывал ты,
Расскажи мне, Ваня!»
«Где я только не был! Всюду
Побывал я, пане!

Был в Адесте [18] Стр. 52 . Адеста — искаженное «Одесса». , и в Бендерах,
В Ромнах, и в Полтаве,
Понаведался и в Киев,
Бывал и в Варшаве».

«А почем, скажи мне, Ваня,
Дурни продаются?»
«Да смотря еще какие
Дурни попадутся!

Дурень-пан — цена дороже:
Всё же уважают.
Ну, а мужика, понятно,
Задарма спускают…»

Спрашивают как-то хлопца
Дорожные люди:
«Сколько верст, скажи, любезный,
До Киева будет?»

«Да вот так: еще намедни
Было восемнадцать,
А теперь, — говорит хлопец, —
Считаем семнадцать…»

«Что ж, любезный, за причина
С вами приключилась?»
«Да причина не причина:
Верста повалилась!»

Свечечку купил купец,
Подает другому
И вдогонку говорит:
«Сергею святому».

А сосед-то глуховат,
Подает другому
И вдогонку говорит:
«Андрею святому».

Пошла свечка по рукам,
Купец наблюдает:
Вот и староста вперед
С нею выступает.

Да к Андрею и пошел!
Купец как взовьется:
Всех толкает и вперед
Собакою рвется!

«Ты какому, — заорал, —
Лепишь дуралею?
Не энтому, говорят!
Говорят, Сергею!»

Ой, пойду я во садочек, где растет калина,
Где шелками вышивает милая дивчина.
Погляжу я на калину — она расцветает,
Погляжу я на дивчину — она обнимает.

Только нынче та калина листья обронила;
Только нынче та дивчина меня разлюбила.
Та же самая калина, да не расцветает,
Та же самая дивчина, да не обнимает.