Хана Сенеш - Я себя до конца рассказала. Сборник стихов израильских поэтесс

Только грусти тайное уменье…
Ждать часы и годы — все больней.
Кто познает горечь утешенья,
Что взойдет из дальней дали дней.

Волна, шепчась с волной, почти уснула,
Киннерет отдыхает, тишина.
Вот чайка белокрылая блеснула,
Как тень, на миг в волнах она мелькнула,
Вот в сердце песни дрогнула струна.

А зеркало серебряное дышит
В оправе гор, что высятся вдали,
Глядит на небеса, шурша все тише,
И шепчется, — хотя никто не слышит, —
О мирозданье, таинствах земли.

Нет, здесь не буду петь. Я не прерву словами
Прекрасного волненья полусна.
Одна, между водой и небесами,
Сроднясь с возлюбленными берегами,
Сижу, сыта скитаньями сполна.

Как тень крыла над гладью вод широкой,
Как отзвучавшей песни отзвук, след,
Как знак печали в бездне глаз глубокой —
Во мне хранится прошлого секрет.

И иногда внезапно, пред чужим,
Он вдруг возникнет, будто тень былого,
И до того, как я пойму, люблю ли снова,
Мгновение ушло, прошло, как дым.

За жизнь! Лехаим! Вновь нальем!
Вина янтарен цвет,
Мы снова вместе, мы вдвоем,
А мне уж сорок лет.

Былого не было у нас,
Дорога далека…
Не потому ли свет из глаз,
Беседа так легка!

Ты можешь тем счастливым быть,
Что тень стирает тень,
Что для того, чтоб все забыть,
Подходит этот день.

Пропетых песен зов вдали,
И легок бег минут.
За жизнь! За годы, что прошли,
За годы, что придут!

Лишенный запаха цветок
Мне в дар принять почти не жаль.
Мне открывается в свой срок,
Что пахнет радостью печаль.

Прохожий, я твой дар — цветок
Без огорчения приму.
Все выдыхается в свой срок,
И небо сеет свет сквозь тьму.

А здесь, в кладбищенском саду,
И неподвижность, и покой.
Могилу друга обойду,
Не прикоснувшись к ней рукой.

Вечер был задумчив, тих и длинен.
Медленно брели мы среди тьмы.
В годы безвременья кто повинен,
Что любили, радовались мы?

Вечер черный, черный и печальный.
Горечи знакомой нет конца.
Светятся приветствием прощальным
Молчаливо-скорбные сердца.

Я живым мечтаньям не перечу,
И надежда крепкая со мной,
Что тебя опять я завтра встречу,
Завтра, в этой жизни — иль в иной.

Я выйду, окликну ветер:
— Скажи-ка ты, ветер, я чья?
Мне смеючись ветер ответит:
«Ты чья-нибудь, думаю я».

— Целуй только ты меня, ветер, —
Подставлю я губы свои.
«А что, — издевается ветер, —
У милого мало любви?»

На ропот, на жалобы эти, —
Вконец я устала, как быть? —
Как эхо откликнется ветер:
«Лишь молодость — время любить».

— Ты, ветер, слукавил в ответе.
Верни-ка мне, ветер, покой.
Развей-ка ты по свету, ветер,
Смятение с тяжкой тоской.

«Страсть-странница скрыта от взоров,
Неведомы сердца пути.
Я, ветер родимых просторов,
Лишь отзвуки смог донести».

Так ветер нашепчется вволю
Про волю, про скрытый порыв.
Когда ж отдохнуть он позволит,
Любимого имя открыв?

Темная ночь.
Ветер бушует. Ни зги не видать.
Люди боятся огни зажигать.
Пусто на улицах,
Пусто в домах.
Слышен лишь вой одичалых собак.
Где-то евреи лежат в погребах.

Страшная ночь.
Пьяные крики пьяных солдат.
Руки измазаны,
Ноги скользят
В лужах крови.

«Ура! Господи, благослови!»
Слава, солдатики, слава,
Враг побежден!
Осени себя крестом,
Подпоясайся кнутом,
И на славу всей Руси —
Бей, руби их, жги, коси!
Слава, герои, вам слава!
Вы подушки разрывайте,
Перья в воздух выпускайте,
А что лучше — на коня!
Сгинь ты, сгинь ты, жидовня!

Черная ночь.
Небо исчезло. Как плаха земля,
Позором и кровью пропитана вся.