Алексей Лосихин: Сериалы моей жизни

Поэта страна упекла в каземат,
За стенами каждый день слышен мат.
Он уши готов свои оторвать,
Чтоб только не слышать поганую рать.

Безбожная брань, как калечит тебя,
Великий, могучий, такая судьба.
За стенкой для дьявола сладкая речь.
С такими сынами готов он на сечь.

И сорят словами, клянут, на чем свет.
И зубы хотел бы им выбить поэт,
Каленым железом пожечь языки
И всех порешить их правой руки.

Но год лишь пройдет в каземате сыром,
Поэт заругает страну с топором.
Поэт матерится. И руку свою
Кладет он на плаху: «Руби, говорю!»

В ночи полупьяный артист,
Служитель стихов и кулис,
Он жизнь на искусство сменял,
Он музу за плечи обнял.

Он бешеный темп схватил,
Рванулся, что было сил,
Живою легендой стал,
Но годы, клоун устал.

Одиночества холод пронзил.
Ни успех, ни букет не мил.
Тишина в квартире его,
Только эхо, эхо шагов.

Только эхо в ответ ему —
Заменяет теперь жену.
Только эхо не человек,
Не заменит ему детский смех.

И бежит он из дома прочь,
И бежит он куда-то в ночь
Запереться в туман кабака,
Просит яду его рука.

Так скитается он по свету
От банкета и до банкета,
Одинокий, великий артист,
Вечный раб стихов и кулис.

Флиртую с рыжей танцовщицей,
Ее вниманьем одарю.
На ней не собираюсь я жениться,
И в жизни нет, не полюблю.

Но сцена все восполнит просто.
Она любовница моя.
Она подходит мне по росту.
И чувствам не узнать края,

И ласкам не познать уже предела.
Багровым стал от страсти рот.
Мы смелы, как же с ней мы смелы.
На платье у нее мой пот.

Заходимся в безумном танце рьяно:
Духи, софиты, грим и тушь.
Наружу вырвались из раны
Страстей запретных боль и чушь.

Но грянули аплодисменты в зале.
Финал и кончен диалог.
Кулисы стихли, замолчали,
А нам остался тихий монолог.

Из гримуборных мы выходим позже,
Встречаемся на лестнице во тьме.
До завтра. Ты красив. Ты тоже…
И порознь растворяемся в зиме.

По ночам не спится
И какая тишь.
Отпускает к утру
Скуренный гашиш.

И уже по окнам
Серой мглой дало.
Через час, другой уж
Будет все светло.

Ах, как скоро утро.
Ночью не поспишь.
И давно стал пеплом
Выжженный гашиш.

Разбежаться б в реку
Да с разбегу щас.
Жаль, неподходящий
Выбран час.

А когда-то в пору
Точно, как в окне,
Я купался в детстве
На коне.

Я купался голым
Ночью, среди звезд.
Отпивался соком
Из берез.

Что ж ты мне так душу
Больно ворошишь,
Не вернешь ту пору
Ты, гашиш.

Бездонная бездна
Раскатистых снов,
Терзаешь ночами
Мою ты любовь.

И грезишь порою
За скобками дней
Итогом игры.
Кто же выживет в ней.

Игра непростая,
Зигзагом она.
И рядом порою
Стоит сатана.

Не кровью он манит
Меня подписать,
А жизненным соком,
Что делает мать.

Из девочки, кроткой
И нежной на вид,
Он клянчит мой сок,
Этот дряхлый аспид.

Он тысячи козней
Готов подложить,
На все он готов, только б
С ней мне не жить.

Но в той стороне
Меня не удивить,
А с ней удивительно
Каждый день жить.

Я, брат, Алтай увижу в первый раз.
Там горы, там Катунь, там ветер.
Шукшин там бегал в первый класс,
И мерил свет он миром этим.

Я, брат, услышу песнь Руси,
Как птица, как душа, свободной.
Давай, Алтай, заголоси
Своей манерой ты народной.

Уж самолет крылом разрезал высь,
И облака навстречу рвутся.
Постой, душа, не торопись.
Все будет, там свои… дождутся!

Катунь, бирюза,
Стремишься средь гор
И с небом, слеза,
Ты держишь свой спор.

На чьих облаках
Поизящней узор
И в чьих-то речах
Пошумней разговор.

Друг другу мешают,
Катунь зашумит,
И пеной играет,
И пеной манит.