Алексей Лосихин: Сериалы моей жизни

Он много сил
Теряет в этих войнах.
Он подчиняет мозг своим словам.
И видит он в коровах своих дойных
Потенциал коррупции к деньгам.

Он занимается
Вопросами глобально,
Забыв себе под носом утереть.
Смешно-то как, когда б не так печально.
В Душевный дом бы запереть.

Он там найдет
Себе подобных,
Он раскрылится, как орел,
И станет в их вопросах скромных
Пилюли сыпать на костел.

И идеальным
Президентом
В том доме станет, наконец,
Он станет лучшим пациентом
И обретет там свой венец.

С курком взведенным пистолет,
Он показался на глаза мне.
И сколько, сколько уж? Сто лет
Его я глажу у цевья.

Смотрю, боюсь его пустот,
Боюсь познать его сказанье
О жизни, брошенной за борт
С последней песней соловья.

Он дышит, точно он живой,
И дулом, будто жалом, водит.
И за курок его кривой
Он просит палец зацепить.

Дрожит рука, и пот холодный,
И смертью, смертью уж смердит.
Самоубийца я голодный,
Я свой свинец готов испить.

Печальный клоун со слезой,
Ты спал в обнимку с кокаином.
И юношу к своим руинам
Ты приглашал перед грозой.

Корона треснула, и кости
Наружу выбрались сквозь шрам.
И колет врач за граммом грамм
Лекарства спорные от злости.

Психиатрический сортир —
Таким вот стал твой трон в итоге.
И в керамическом чертоге
Теперь томишься ты, сатир.

На этот раз ты крепко влип.
Я тоже псих, тебя жалею.
Где б взять такого чародея,
Чтоб душу спас твою, Филипп.

Я на сцене, на подмостках
Выступаю больно, хлестко,
И приятно сознавать мне,
Что дышу я, что живой.

Как раскрытые аорты,
Зажимаю я аккорды.
Явный всплеск адреналина
Накрывает с головой.

Там, где пальцы держат струны,
Я запрятал свои руны.
Там хранится откровенье,
Там запрятан весь секрет.

Сочетание согласных
В зале и в губах неясных.
Слогами я забавляюсь
И молюсь. Меж них согрет.

И уже в шаманском трансе,
В звуковом своем балансе
Расплетаю паутину
Для сидящих супротив.

В зале слушают, внимают.
В зале тонко понимают
И не черепом, не костью,
А душою мой мотив.

Инструмент точил я долго,
Лаком покрывал, иголки
Прятал острые под струны,
Чтобы резче он звучал.

Пой, мой инструмент покорный,
И держи свой строй упорный,
Чтобы душам на вопросы
Ты все так же отвечал.

И Пушкин тоже ошибался,
Сальери Моцарта не отравил.
Он так красиво выражался,
Найдя романтику могил.

И дамы в обморок притворный
Красиво падали пред ним,
А он выдумывал упорно
На протяжении многих зим.

Я не хочу быть идеальным,
Ошибки мне порой нужны.
Что будет с планом гениальным.
Эх, были б с Пушкиным дружны,

Я рассказал бы Александру,
Как в школах учат наизусть
«Онегина», примером жанра
Зовут его. Какая грусть,

Что в «штос» нам кон не перекинуть,
Что не опробовать пистоль,
Ульбриха Карла нам не вскинуть,
Не ощутить от пули боль.

Мы свидимся, конечно, где—то,
Не знаю, в здравом ли уме.
Сейчас живет он там, где лето,
А я живу в своей зиме.

Чудесный, прекраснейший город,
Сокрытый в пучине морской.
Ты в мифах сокрыт, ты не молод,
На дне заперся в свой покой.

И статуи здесь величаво
Чаруют безмолвных рыбех.
Здесь призраки денег и славы
Гуляют, оставил их Бог.

Сюда раз пришедшая дева
Распутницей слыла потом
И прятала платьями чрево,
Вернувшись к родителям в дом.

Здесь пьяный богач для утехи
Мальчишек к себе подзывал,
В угаре считая те вехи,
Он больше дичал и дичал.

И гнев Посейдона на город
Сорвался волною с небес,
И царство разврата за ворот
Сдавил, как смердящий надрез.

Теперь здесь покойно, тоскливо,
И статуя в тине морской
В раздумьях стоит молчаливо
Средь рыб, поплатившись рукой.