Алексей Лосихин: Сериалы моей жизни

Она-то сдастся, да другая дева
Насмешки злой не стерпит от него.
Актер хохочет, машет вправо, влево,
А смерть уже хлопочет за него.

И эта дева пиковою дамой
Застряла в кадре из его кино.
Последняя комедия – и драмой
Вдруг обернулось роли той зерно.

Танцующая дева в черной маске
Скрывала ловко от актера лик.
Смеялся он, ей строил где-то глазки,
С ней даже переспал тогда старик.

Но я-то вижу ее черви-губы,
Холодные, как лед, круги-зрачки —
Они не злы и так они не грубы,
Что разрывают тело на куски.

Смерть забрала его легко на сцене
За шутки и великий искрометный дар.
Он не боялся – что ему, он гений.
Легко и быстро… Сразу… Был удар.

Какая ночь, какое совершенство.
На тихих улицах скучают фонари.
И безмятежное моей души блаженство
Тихонько плачет где-то там, внутри.

Какая ночь, таких ночей немного,
И ты со мной так нежно рядом спишь.
За эту ночь я благодарен Богу.
Так все прекрасно и такая тишь.

Какая ночь, ее боюсь спугнуть я.
Пойду, посплю, чтоб не тревожить мглу.
Я, как циркач, согну стальные прутья,
Но это завтра, а сейчас ко сну…

Я обожаю букву «Н»,
Она для слуха благозвучней,
Ее на штукатурке стен
Я выводил в подъездах скучных.

Ее серьезно полюбил,
Впервые осознал однажды,
И все, что раньше позабыл,
Былое стало мне неважно.

И буква эта навсегда —
Начало слов «надежда», «нежность».
И не помеха им года,
Простите в рифме мне небрежность.

Два имени на букву «Н»
Важнее жизни в этом свете.
Наталья, Нелли – сладкий плен.
Здесь Мама и Жена в куплете.

Вся жизнь под названием Нелли,
Ее оставляю себе…
Там птицы пропеть не успели,
Там плещется рыба в воде…

Там снеги на девственных скалах
Касаются спин облаков,
Там вечности мне будет мало,
Восторгу не хватит веков.

Там бродят в чащобах олени,
Малиновый звон там стоит.
Красивые грозные тени
Бросает Служитель молитв.

Здесь все гармонично и ясно,
Здесь создано все для добра,
Ничто не стоит здесь напрасно,
И я у родного двора.

Зеленые шумные ели,
За них я так сильно держусь.
Вся жизнь под названием Нелли.
Я здесь навсегда остаюсь.

Работать, работать, еще раз работать,
До дней своих последних трудиться.
Не плакать, не хныкать, не хлюпать, не охать,
И пусть, что в колеса вставляют спицы.

Любовью хочу я весь мир осчастливить
И дать ее тем, кому не додали.
Холодной водою на головы вылить,
Чтоб это вы все на страницах читали.

Любите, любите, любите друг друга,
Найдете вы в этом свое спасенье.
Вот вся прописная простая наука,
Не я сочинил для вас это знаменье.

Но я вам напомню, в том предназначенье,
И буду пред вами глаголом маячить,
Чтоб каждый заметил такое свеченье,
Чтоб больше никто вас не смог одурачить.

И буду я кровью и рифмами брызгать,
А ты, моя женщина, ждать, улыбаться.
В ночи что-то я, как всегда, буду рыскать,
Потом, как всегда, пред тобой извиняться.

Ты просто прости мне, супруга, за лето,
За зиму и осень, весну и закаты.
Я знаю, быть трудно женою поэта.
Прости, с музой мы пред тобой виноваты.

Зима тиха, как древняя старушка,
И что-то шепчет мудро мне на ушко,
И что-то дарит бледным снегопадом,
И на скамью садится со мной рядом.

Какие зимы были – их не вспомнить.
Полутонами вышитая повить.
Разложены давно лишь на обрывки,
На детства нежного лечебные прививки.

Какая ночь, бывает же такое.
К ней можно прикоснуться бы рукою.
Себя ты не спугни, не опорочь.
В такую ночь я умереть не прочь.

Москва, Москва, великая громада,
С тобою скованный, с тобою рядом я,
И в недрах у тебя ищу я клада,
Как многие, костром своим дымя.

В утехах долгих ты не держишь,
Собою меришь высоко людей,
Историю России вечной вершишь,
Сподручники нужны тебе сильней.