Георгий Мосешвили - Избранное. Том II

Крест и костёр. Последний привал
Последний свидетель: Бог.
Кто-то вырубил чёрный овал
На скале у скрещенья дорог.

Усталый ветер в высокой траве
Ищет источник воды
Над древней сосной качаются две
Путеводные звезды.

Когда мы дойдём до кургана, друг,
Ночь будет ещё темней.
Костёр погас. Кто-то выложил круг
В темноте – из белых камней.

О, эти бронзовые цепи —
клеймо афинских мудрецов!
Мы с вёслами навеки скрепим
запястья быстрые гребцов.

Сарматам, скифам, амазонкам
оставим от своих щедрот.
А о судьбе гребцов потомкам
расскажет старец Геродот.

Это памятный день —
нет ни солнца ни слёз.
Это только свирель —
это ветер и воск.

Это сон о земле
в тайниках тишины
на холодном огне
неизбытой зимы.

Под январским снежком
постаревшая медь
даже под наждаком
продолжает тускнеть.

Сводят счёты свои
дерева и мосты.
Это время любви
переходит на ты

С теми, кто ещё жив,
если только они
неспособны ко лжи
в эти чистые дни.

Вечность-горбунья, беден твой дом,
Дом без ни одного окна.
Нет ни кола, ни двора. На пустом
Месте хозяйка всегда одна.

В гости пришедших к тебе тайком
Ты запираешь в темный чулан.
Вечно содержатся под замком
Те, кто был зван и кто не был зван.

Звездный нимб над тусклым лицом.
Праздник кончен. Напрасно ты ждешь,
Вечность-горбунья, даже скупцом
Названа ты по имени: ложь.

Таков мой город. Сотни городов
Соединились в нём одним дыханьем,
И все они своим существованьем
Обязаны тому, что нет следов
Истории, смешений, стилей, рас.
Здесь всё – едино: языки и стили
Смешались так, что жители забыли,
Где «да», где «нет», где профиль, где анфас.
Однако ночью (вот уж третий час!)
Все жители спокойно спят. Тем паче
Все жительницы. Не смыкаю глаз
Лишь я – иду куда-то наудачу,
Бог весть куда. В пустыне из камней
Всё тихо. Нет прохожих. Лишь витрины
Сияют. Неподвижен хор теней
На мостовой. На стройке – горы глины
И щебня. Вот и площадь. Словно снег,
Недолговечна белизна строений.
Вот площадь и – не может быть сомнений —
На белом фоне зданий – человек.
…
И что вам осталось? Лёгкий озноб…
И зеркало вновь разбито,
Но вот отраженье: огненный столп,
Река и куски гранита
…
Река. Гранит расколот на куски,
И месяц, улыбающийся криво,
Дробится и плывёт неторопливо
Вдоль смутного течения реки.

Цветы роняют в воду лепестки.
По воле ветра волны еле живы,
Но здания черны и молчаливы,
И звёзды бесконечно высоки.

Река. Молчанье. Свет. Провал во тьму.
У набережной возвела тюрьму
Металлолома ржавая держава.

Каменоломня есть за три версты.
По берегу идёт дурная слава.
Разведены последние мосты.

Кровью река течет в каменном сердце твоем
город мой – истукан, город мой – камнелом

Имя твое по всей стране разнесла молва
что ни река – Москва, что ни город – Москва.

Я люблю наблюдать осень в садах твоих
ветер стремится ввысь, словно свободный стих

Листья стремятся вниз, словно осколки строф
город мой – вертопрах, город мой – пустослов.

Александровский сад. Каменная стена.
Кремль – это просто дом – дом, где стена одна

Кремль – это Божий дом, место без общих мест.
Кремль – это просто мост. Кремль – это просто крест.

Город прямых крестов, снятых с церквей святых
город каменных снов каменных мостовых

Город – железный свод, город – ружейный ствол
город – живая жизнь, город – святой престол.

Кто ты, что ты – Бог весть – истина или ложь
белый день – ты скорбишь, черный день – ты поешь

Облик твой сотворенный – лишь подобье творца
нет начала тебе – и не видно конца

Можно лгать о тебе – ты не станешь винить
можно долго тянуть бесконечную нить