Алексей Прасолов: На грани тьмы и света

Но так прозрачно, так певуче
Оттуда музыка лилась…
И мир был трепетно озвучен,
Как будто знал ее лишь власть.

И в нем не достигали выси,
Доступной музыке одной,
Все звуки, без каких немыслим
День озабоченно-земной.

Тяжка нестройная их сила,
Неодолима и густа…
А душу странно холодила
Восторженная высота.

Быть может, там твоя стихия?
Быть может, там отыщешь ты
Почувствованное впервые
Пристанище своей мечты?

Я видел все. Я был высоко.
И мне открылись, как на дне,
В земной нестройности истоки
Всего звучавшего во мне.

И землю заново открыл я,
Когда затих последний звук.
И ощутил не легкость крыльев,
А силу загрубелых рук.

Торопит нас крутое время,
И каждый день в себе несет
Отчаянные измерения
Зовущих далей и высот.

Расчеты твердые, скупые
Таят размах мечты твоей
В разумно скованной стихии
Смертельных сил и скоростей.

Ты с ней велик: стихия эта,
Тобой рожденная, — твоя.
И кружит старая планета
Всю современность бытия.

А ты в стремительном усилье,
Как вызов, как вселенский клич,
Выносишь солнечные крылья,
Чтоб запредельное — постичь.

Но в час, когда отдашь ты душу
Безумью сил и скоростей
И твой последний крик заглушит
Машина тяжестью своей, —

В смешение масла, пыли, крови
Так жалко-бледны кисти рук…
И мы спешим, нахмурив брови,
Убрать твой прах, умолкший вдруг.

И той поспешностью, быть может,
Хотим сказать мы — без речей,
Что миг бессилья так ничтожен
Перед могуществом людей.

Так — отведешь туман рукою
И до конца увидишь вдруг
В избытке света и покоя
Огромный дали полукруг.

Как мастер на свою картину,
Чуть отойдя, глядишь без слов
На подвесную паутину
Стальных креплений и тросов.

За ней — певучею и длинной,
За гранями сквозных домов
Могуче веет дух былинный
С речных обрывов и холмов.

И сквозь тебя проходит время,
Сведя эпохи в миг один,
Как дым рабочий — с дымкой древней
Средь скромно убранных равнин.

И в этой дымке нет печали —
В ней словно тайны сведены.
Она — от непомерной дали,
От холодящей глубины.

И что бы душу ни томило,
Она опять в тебя влилась —
Очеловеченного мира
Очеловеченная власть.

Опять над голым многолюдьем
Июля солнечная власть,
И каждый рад открытой грудью
К земле по-древнему припасть.

Чей это стан? Какое племя?
Куда идет? Что правит им?
Но не теряет облик время,
И в людях он не вытравим.

Любой здесь временем помечен,
И оттого еще светлей
Святое утро человечье
Сквозит в невинности детей.

Дай подышать на пляже всласть им,
Они в неведенье — и пусть.
И знай, что истинное счастье
Слегка окрашивает грусть.

А речка мирно лижет ноги
Своим холодным языком.
Какие ждут еще тревоги
Тебя, лежащего ничком?

Тебе от них не отрешиться,
Они овеяли твой путь,
И сердце в шар земной стучится —
Мы жили в мире — не забудь.

Шнуры дымились. Мы беды не ждали,
И с горьких губ проклятье сорвалось,
Когда он встал на каменном увале —
Весенней силой вынесенный лось.

Он весь был клич — горячий и упругий,
И, принимая ветер на рога,
Он чуял в нем и брачный зов подруги,
И дальнее дыхание врага.

Была минута — из-за глыб молчащих
Стремительно, как бедственный сигнал,
Навстречу лосю вырвался запальщик
И с гулким криком шапкой замахал.

Стояло солнце диском дымно-черным.
Опали камни. Эхо улеглось.
С обломком ветки на рогах точеных
Мелькал в просветах оглушенный лось.

Ничком лежало свернутое тело.
Открытый рот — как омертвелый крик.
На много метров шапка отлетела,
И чуть дымился стиснутый пальник.

Вы эту силу юную измерьте
В ее живой бесстрашной наготе.
Кричат словами — о нелепой смерти,
Молчаньем — о спасенной красоте.