Сергей Довжанин: Поиски потерянного храма

– Послушай, ты уже уходишь? —
ну, подожди ещё часок,
я сон, вот, расскажу забавный,
я может вовсе и не сон!

Такое на ночь мне приснилось,
а может быть всё наяву,
что видел, ночью приключилось,
так слушай вот, я расскажу.

Однажды, как-то в поздний вечер,
уж к ночи ближе, я прилёг,
лежу, глаза слегка прикрыты,
и слышу рядом чей-то вздох!

Сначала, я как бы не понял,
как будто вроде не один,
смотрю и, правда, кто-то рядом,
стоит весь видом из седин.

Лицом прозрачен, бледен сильно,
и в рясе белой до пола.
– Откуда ты, старик прозрачный, —
что привело тебя сюда?

Поникший вид его уставший,
и рот беззубый прошептал:
– Хранитель я потусторонний.
И за собой меня позвал.

– Поднялся я, и нет испуга,
нет страха, нет и суеты,
иду за ним, совсем вот рядом,
как будто нет и темноты,
как молоко туман стелился,
до плеч нам, нет, до головы.

Прошли мы с ним совсем немного,
а дальше он сказал: – Держись!
Я встал напротив, нету страха,
лишь голос внутренний, – крестись.

А под ногами будто лодка,
в которой он со мной молчком,
туман клубами в ноги вился
и, вроде, как и с ветерком.

Нет точно, это сон мне снился,
такое видеть я не мог.

Всё ближе, ближе, вот и берег,
на землю мы ступили с ним,
туман развеял, стал прозрачный,
совсем уж очень не простым.

А под ногами, что за чудо! —
трава невиданной красы,
такого цвета я не видел,
такой же в жизни красоты!

Вот так и шли с ним, под ногами,
трава стелилась будто шёлк,
да нет, не сон, я точно помню,
со стариком, я рядом шёл,
а был бы сон – какой тут толк.

Ты представляешь, нет ни кочки,
ну, кое-где, то тут, то там,
овраг спускается низочком,
не слышан там ни шум, ни гам.

А воздух там, такой прозрачный,
налитый весь он синевой,
стоят деревья там кусточком,
таким вот небольшим росточком,
не выше нашей головы.

И, представляешь! Ну, ни капли! —
Там нет ни страха, ни тоски,
и нет заботы, нет волненья,
а как ещё, средь умиленья,
такой небесной красоты.

Я рядом шёл, не смея просто,
о чём-нибудь его спросить,
а он, как бы читая мысли,
меня не думал торопить.

В глазах его, как бель туманных,
не видно было ничего, а рот его,
так твёрдо сжатый,
не молвил слова одного.

А я его, как будто слышал,
как будто мысли я читал,
и наперёд, что дальше будет,
от мыслей я его узнал.

– Смотри, какая неземная,
вокруг струится красота! —
Блаженство здесь и умиленье,
здесь благодать и доброта.

Спокойно было мне, уютно,
старик со мною рядом был,
но вот вопрос тот любопытный
во мне как будто не остыл.

– Хочу спросить тебя я, старче, —
откуда ты, и всё же кто? —
и для чего меня средь ночи? —
ты в этот мир сюда привёл.

Молчал старик совсем недолго,
беззубый рот его молчал,
и наконец-то через мысли,
тогда он всё мне поведал.

– Хранитель я, вот в этом мире, —
Рукой повёл и показал, —
и это всё вокруг, что видишь,
Господь всевышний всё создал!

– И там внизу, и тут что видишь,
его творенье одного,
да, вот внизу что есть мы рушим,
не ценим Бога Самого!

– Тебя привёл с одной я целью,
чтоб душу ты свою нашёл,
тропою этой неземною
ты до неё бы сам дошёл.

– А разве у меня потеря, —
взволнованно спросил тут я, —
откуда знать тебе, что где-то,
свою я душу потерял.

Старик нахмурился глубоко,
свои мне мысли передал

– Нет, дело всё не в этом,
души своей ты не терял,
но ты её по жизни этой
давал тому, кто её рвал.
Довольно часто всем ты верил,
уж слишком много доверял,
а на плече, что ангел белый,
рукой его ты прогонял,
и в путь, который направлял он,
не верил ты, не доверял!

Мне стыдно стало. Много понял.
и на колени я упал,
глаза закрыл я, горько стало,
в траве пушистой я рыдал.

– Скажи, что сделать теперь, Старче? —
где душу мне теперь искать?